Все отмеченное характеризует преимущественно перспективную сторону сахаровского проекта. Как мечта-прозрение о мире и братском единении людей на всем земном шаре, она сохраняет свое значение и сейчас. А. Д. Сахарову недаром присуждена Нобелевская премия мира за 1975 г. Что касается предвосхищения ближайшего будущего, то оно оказалось реально прогностичным. В конце концов, развитие нашей страны пошло именно по тому пути, по какому желал направить её академик Сахаров и его единомышленники.

Вместе с тем, есть в сахаровском проекте и сторона «локальная», несущая на себе явный отпечаток своего времени: «довлеет дневи злоба его». Прав Л. М. Баткин, отметив: «Мысль Сахарова естественно двигалась между двумя разнозаряженными полюсами». И здесь же: «Это проект, составленный советским диссидентом. И это проект, принадлежащий ученому, размышляющему о проблемах будущего человечества (курсив мой. – В. А.)»[569]. Выделенная фраза многое объясняет. От принципиальных противников тогдашнего общественного строя – диссидентов, еще вчера преследуемых и подавляемых государством, наивно было бы ожидать «олимпийского спокойствия», холодного объективизма. В Сахаровской конституции (как и в комментариях к ней, собранных в брошюре) клокочет едва сдерживаемый гнев приверженца демократии, направленный на пороки тоталитарного прошлого. Понятны и отмечаемые Баткиным «малоприглядные подробности насчет недопустимости тайной политической полиции, незаконных арестов и психушек»[570], или статья 8-я Конституции: «Никто не может быть подвергнут пыткам и жестокому обращению. На территории Союза в мирное время запрещена смертная казнь»[571]. Такие формулировки не очень-то стыкуются с прозрениями относительно будущего; тем не менее, напоминания и предостережения против рецидивов прошлого не выглядят излишними.

Вторую исходную идею Сахаровской конституции составляет, в изложении Л. М. Баткина, тезис: «Сначала и выше всего права отдельного человека»[572]. На взгляд упомянутого комментатора, это положение отнюдь не противоречит первой идее (т. е. общечеловеч-ности). Ибо таков особый характер сахаровского глобализма. В нем приоритет, наиболее фундаментальная роль отдана индивиду, личности. Человечество начинается с индивида, отдельной личности, и именно ее права и свободы в первую очередь должны охраняться государством и обществом. Общечеловечность и индивидуализм, глобализм и персонализм для Сахарова – «двуединая идея», «два лика единого приоритета»[573].