Ожидание действовало на нервы. Если бы он мог, он бродил бы по камере туда-сюда, как загнанный зверь, но цепь не позволяла. Если бы он мог хотя бы избавиться от нее! Когда незнакомец приносил еду, Джон просил, смиренно вжавшись лицом в вонючий матрас, снять ее, но мужчину, похоже, это лишь веселило. Потом он посмотрел на свою дверь и понял почему: если бы он был не на цепи, то смог бы выбить ее не самым сильным пинком.

Поэтому он каждые пару минут вставал, подходил к трубе, прижимался ухом к металлу и прислушивался, пока не затекали спина и шея, и тогда он садился обратно. Большую часть времени он слушал телевизор. Похоже, тот работал весь день напролет. Слащавая музыка сменялась сентиментальными или нарочито напряженными диалогами дешевого сериала, в промежутках диктор читал новости пулеметным стаккато. Время от времени доносились звуки с кухни: звон кастрюль и крышек, стук ножа по деревянной доске. Иногда переговаривались несколько человек, всегда только мужчины, низкими грудными голосами, и эти разговоры звучали на удивление скучно. Мужчины общались по-испански, но, даже если бы Джон владел этим языком, он не понял бы ни слова, настолько невнятно и гнусаво они разговаривали.

Каждый раз, когда он снова опускался на матрас, он говорил себе, что может спокойно прекратить это подслушивание, потому что оно не помогало ему понять, что происходит или что собираются делать с ним похитители. Он говорил себе это, смотрел на тараканью щель и ждал, а потом вдруг не выдерживал и снова вставал, чтобы приложить ухо к трубе.

Так он слушал и вдруг услышал свое имя.

В звучании собственного имени есть что-то магическое. Даже если ты невнимателен, даже если вокруг звучит язык, в котором не понимаешь ни слова, даже если стоишь посреди людской толпы, где все говорят наперебой, – как только кто-то произносит твое имя, ты его слышишь. И как раз потому, что ты не был к этому готов, тебя словно бьет током.

Джон услышал свое имя. И назвал его голос из телевизора.

Он испуганно отпрянул назад. Должно быть, это галлюцинация или нет? «Точно», – сказали ему трещины и пятна на стене. Он снова прижался ухом к холодному металлу и, затаив дыхание, различил, как в голосах мужчин вдруг появилось волнение.

Новости по телевизору. Нервное перешептывание. Аппарат переключили на другой канал, шепот превратился во взволнованные крики. Один перебивал другого, слово за слово, все громче и громче, пока наконец не зазвучал один голос, а остальные замолчали.

Похоже, он стал звонить, неприветливо набросился на кого-то. Трубку с грохотом швырнули на рычаг, наверху снова разволновались, и в голосах все отчетливее слышалась паника.