– Gracias, – пробормотал Джон, почти полностью исчерпав свои познания в испанском языке. – Muchas gracias, seňor[83]. – И с этими словами он убрался восвояси.

Через несколько улиц он отыскал небольшой переговорный пункт, под бело-голубой вывеской которого рекламировали larga distancia[84]. Несколько ступенек вели в комнату с низким потолком, где стоял телефонный автомат и сидел за прилавком толстый мужчина, за спиной которого висела карта Мехико. На стенах также висели толстые слои старых плакатов с концертов и богослужений. Офис был бедным, но достаточно чистым, чтобы мужчина посмотрел на него довольно подозрительно.

– Я могу позвонить отсюда? – спросил Джон и положил на прилавок десятидолларовую купюру. – За границу.

Брови мужчины снова опустились. Жадная лапа убрала купюру со стола, другая указала ему на два телефонных аппарата, висевших на стене.

– Está bien. Dos minutes[85].

Джон с благодарностью кивнул и взял трубку. Теперь, главное, не ошибиться. Он набрал код выхода за границу – 98, который невозможно было не заметить – надпись на всех языках красовалась на стене. Потом 1 для США.

И тут он остановился. Он хотел позвонить в нью-йоркский секретариат, чтобы его немедленно забрала служба безопасности. Но идея почему-то показалась ошибочной.

Мужчина за прилавком проворчал что-то, жестами велел ему продолжать набирать номер: «ándele, ándele!».

Нет. Это была плохая идея, неважно почему. Джон поднял руку, хотел уже нажать на рычаг, когда в голову пришла другая мысль, мысль, которой он последовал не задумываясь. Его палец набрал ноль, а потом цифры телефонного номера, который он не мог забыть, равно как и день рождения своего лучшего друга.

– Алло? – произнес голос Пола Зигеля.

42

42

Площадь Сокало являлась центром города, его главной гордостью. Она была велика, словно создана для парадов и демонстраций, опоясанная величественным собором и помпезным дворцом, большая и пустая, днем и ночью населенная прохожими, попрошайками, художниками, рисующими на асфальте, влюбленными парочками и фотографирующими туристами. Неиссякаемый поток транспорта омывал площадь, в центре которой развевался национальный флаг. Вечерами проходил гвардейский полк, чтобы спустить огромный флаг во время длительной церемонии, после этого тысячи ламп вдоль фасадов вокруг площади загорались, сливаясь и образуя впечатляющую ночную иллюминацию.