Ему еще было не совсем хорошо, нет. Он огляделся вокруг слезящимся взглядом в поисках места, где можно присесть. Густой дым обжигал нос и глаза, которые он потер тыльной стороной руки и при этом обнаружил, что дым исходит от открытого огня неподалеку. На нем стоял погнувшийся котелок, в котором что-то кипело, пахло овощами и кукурузой. Рядом, высунув языки, лежали две шелудивые собаки. Появилась согбенная старуха, помешала суп, прошипела что-то, но Джон не понял, было это адресовано ему или собакам. На всякий случай он встал и пошел дальше.

Это оказалось настоящее поселение у подножия горы: деревня из жести, брезента и деревянных досок, уложенных поверх строительного мусора, гор старой газетной бумаги и насыпей порванных пластиковых пакетов. Джон с удивлением наблюдал, как дети и взрослые, согнувшись, обыскивают склоны мусорной горы и залежи отходов, перебирают их в поисках того, что может иметь ценность, вроде металлолома, чтобы сложить его затем в кучи под присмотром других членов разношерстной армии сборщиков мусора, как вскрывают коробки, потрошат мусорные пакеты, выуживая на свет порванную одежду, старые аккумуляторы, бутылки, банки, разные мелочи. На старших были бейсболки, носы завязаны платками, руки в перчатках; дети носили джинсы и полосатые футболки. Они даже не выглядели особенно бедными, скорее как будто решили прогулять школу и провести время на мусорной свалке.

Внезапно мужчины, женщины и дети заволновались. Взвыл тяжелый мотор, послышался грохот и треск, и наконец на верхнем крае мусорного склона появился огромный грузовик. Он занял положенное место, в то время как внизу, вдоль склона, люди разбегались по своим местам, затем с пронзительным скрежетом поднялась платформа, и содержимое обрушилось вниз. Почему-то это выглядело очень абсурдно, как будто рог изобилия, полный благодеяний, высыпается на мусорных мародеров.

Тут же разгорелся отчаянный спор за лучшие вещи. Кто-то ухватил связку электрических кабелей, другой тащил прочь мешок одежды, третий взял побитую микроволновку. Выуживали бутылки, складывали в притащенные с собой пластиковые мешки. Похоже, здесь находили применение деревяшки любого размера; жестяные банки сплющивали каблуком, прежде чем бросить в пакеты и мешки.

Только теперь Джон заметил полные фигуры, сидевшие на стопках матрасов или разбитых креслах, к которым шли собиратели, чтобы выложить перед ними добычу, взвесить ее и получить за нее деньги. Похоже, каждый из главарей отвечал за разные виды материалов: один за металл, другой за пластик, пышнотелая женщина скупала стекло, а толстый мужчина – дерево. Так что здесь все тоже продавалось за деньги, как и везде. Вероятно, он мог бы начать расспрашивать их, допытываться и в конце концов узнать, что все эти люди копаются в мусоре, собирают и сортируют его, чтобы внести свою лепту в его состояние. Ему стало плохо от вони, от самого места, от всего.