Большим пальцем он чуть заметно поглаживает мою руку, и весь мир сосредотачивается на этом ощущении, пронизывающем меня насквозь, как удар тока.
— Это… Жених заставляет тебя уволиться? — спрашивает он, и в голосе слышится металл.
Розовый вечер быстро превращается в лиловые сумерки, и мир затихает, словно вместе с ним дожидаясь моего ответа.
— Нет. Я увольняюсь, потому что еду в Нью-Йорк.
Я первый раз произношу это вслух. И он — первый человек, которому я это говорю. Мне становится так легко, словно я сбросила с плеч двадцатифунтовые гири, которые носила несколько дней. Теперь я отваживаюсь на него посмотреть.
— Едешь в Нью-Йорк с Лалитом? — снова спрашивает он, и сталь в его голосе уже напоминает ипостась дракона Арнава.
Ну почему он не может перестать о нем говорить?
— Пока ты не приняла решение, позволь мне кое-что сказать. Пожалуйста, выслушай меня…
— Нет! — перебиваю я, и в моем голосе тоже появляется сталь.
Он смотрит на меня с удивлением, потому что стали в голосе раньше за мной не замечалось.
— Не с Лалитом. Я за него не выйду. Я… не хочу. Мне предложили работу в Нью-Йорке. Поэтому я отменяю свадьбу и еду туда жить и работать. Я не хочу этого замужества, а хочу другой жизни. — Я тщательно проговариваю каждое слово. — Лалит еще об этом не знает. Никто не знает. Ну, кроме тебя. Теперь.
— Ты… не выходишь замуж. — Он проговаривает эти слова, будто стараясь их осознать до того, как они исчезнут вместе с ветром, что часто происходит со словами. И прежде чем он успевает справиться с собой и взять себя в руки, на его лице появляется широкая улыбка. — Выходит, ты свободна.
О боже. Как громко стучит сердце.
— Я вот что хотел сказать: тебе привет от тайного поклонника.
Он снимает с плеча рюкзак и, как фокусник, достает оттуда букет желтых маргариток. Мир замирает на месте.
Это был он.
Сердце вздрагивает, как от удара.
Эти цветы и лакомства…