Он привлекает меня к себе, мягко касаясь руки. Его лицо приближается к моему, опасно и волнующе.

— С днем рождения! — Бархатный голос снова окутывает меня, заключая в кокон. Мы стоим по щиколотку в теплой воде и гладком песке, и ветер что-то нашептывает нам.

Мы держимся за руки. Его теплые губы, пахнущие кофе и мятой, легко касаются моих, и от этого прикосновения во мне происходит взрыв, превращая меня в живое, чувствующее, трепещущее существо.

Я слышу, как бьется его сердце. Оно отбивает лихорадочный ритм, так же как и мое.

Здесь и сейчас.

Рядом и вместе.

Лиловый закат погружает все вокруг в глубокие темно-синие тени: и небо, и воду, и песок.

— Зоя?! Какого?.. — взвизгивает Пиху, и волшебство заканчивается.

Мы отскакиваем друг от друга. Его руки, крупные и теплые мужские руки, касаются моих пальцев, чтобы продлить мгновение.

Скоро, молча обещаю я себе. Но сначала я все скажу Лалиту. И своим родным. И родителям Лалита.

Ну, если только доберусь до Нью-Йорка целой и невредимой. Судя по выражению лица Пиху, выходящей из-за деревьев, это мне едва ли удастся.

Арнав очень медленно уходит. Ветер раздувает его рубашку. Он отступает назад, шаг за шагом, не отрывая взгляда от моего лица. А потом подмигивает мне, и я понимаю, что пути назад у меня уже не будет. Всего лишь мимолетное подмигивание и легчайшая улыбка, и он исчезает за деревьями, направляясь к виллам. Навсегда оставляя эту улыбку, это порхание век в моем сердце.

— Это что сейчас было такое?! — Подведенные карандашом глаза Пиху грозят вылезти из орбит.

— Не знаю. — Я все еще там, в тех мгновениях.

— Эээ… Зи?.. — Пиху спотыкается, подбегая ко мне. — Что… здесь происходит? — В ее лице читаются потрясение и даже немного ревности.

Точно больше не буду отправлять ей фотографий Арнава.

— Вспоминаю, — говорю я и ухожу, направляясь к зеленой лужайке под казуаринами.

Мне хочется продлить это волшебное ощущение, память о поцелуе, об улыбке и не портить его присутствием постороннего человека, даже если это моя лучшая подруга. Но она меня догоняет, и вместе мы подходим к зеленым лужайкам, окружающим частные виллы со старинными крыльцами. Под вечерним небом мерцают фонарики.

— Ты об этом не захотела мне рассказывать? Зи, да что происходит?! Рассказывай.

Но вместо меня отвечают сверчки и лягушки, наполняя воздух своими руладами. Перед входом на нашу освещенную веранду она поворачивается ко мне и кладет руки на мои плечи, словно стараясь защитить от надвигающейся катастрофы. Мы занимались этим всю нашу жизнь: защищали друг друга, не давая принимать катастрофические решения. Предположительно катастрофические. Я всегда знала, что Париж для нее — спасение. Надеюсь, и она теперь поймет, почему мне необходимо уехать.