Руки ее, немного несоразмерные, крупные, как, у многих стариков, будто руки их продолжают до последних дней расти, сильно дрожали — да, точно, что-то старческое, нервное.

Он же сидел прямо, с деревянной спиной, только и думал, как бы не выдать себя, одно неверное движение или слово невпопад, и она поймет, кто перед ней. И клял себя за то, что пришел.

Из второй комнаты принесла фотоальбом, старый, добротный, с зелеными картонными листами. На первой же странице, с первым же фото, на котором изображался голый младенец, что-то надломилось в ее лице, то, что было прямолинейно, интеллигентно воздержанно, съехало в сторону.

— Это всего три месяца от рождения… — Она заговорила с трудом. Чтобы отвлечься, опять предложила, как уже несколько раз предлагала: — Берите, пожалуйста, конфеты…

— Да-да… — Он не брал конфеты, только иногда прикладывался к краю чашки, почти не отпивая, потому что было обжигающе горячо. Невозможно было вписать себя в искривленное пространство. В голове только и билось: бежать, бежать!

Еще страница, еще… Рассказ про детский садик, про какой-то санаторий и следом — с тихой материнской мечтательностью — о воспалении легких, о бдениях у кроватки и счастливом выздоровлении всего за одну ночь.

— А вот же, здесь он как раз во время той болезни… Посмотрите, какие глазенки.

— Да, да…

Этак можно было пройти всю мучительную биографию. Но вдруг перепрыгнула через целые эпохи:

— Его очень уважали. Когда случилось то страшное, знаете, сколько народа пришло проститься. И одноклассники, и нынешние товарищи.

Она пролистала альбом до середины.

— А это выпускной класс.

Большая смонтированная фотография — по верхнему ряду учителя в круглых нимбах. Ниже тремя рядами ученики.

— Да вы, наверное, кого-то помните, раз учились в параллельных классах?

— Ну как же, помню, — выдавил он даже с некоторой долей радости, прочитывая подписи к фотографиям. — Вот Стасик Жевентьев… Как же! Людка Алдошина… Как же, помню!

Она вдруг опять подхватилась, побежала во вторую комнату, принесла картонную папочку с завязочками, развязала, на свет появились грамоты.

— А это он участвовал в соревнованиях. Да ведь вы должны знать. Это первое место на областных соревнованиях. А это на чемпионате России. Хотя они проиграли, но ведь само участие…

— Да-да, конечно, — кивал он, прочитывая мелькающую строчку«…по вольной борьбе». — Помню… Хотя я лично не выступал, у меня только второй разряд.

Замолчали на минуту, пока она укладывала грамоты назад, в папочку.

— А что же произошло тогда? — Он сглотнул тяжелый комок. — Не было никаких последствий? Никого не нашли?