— Это ничего, ничего! Вы проходите.

— Не знаю, я только хотел узнать… Ноги сами занесли… Я недавно приехал, меня долго не было в городе.

— Нет-нет! Проходите.

Он прошел в коридор.

— Ой, а как же вас зовут? — Глаза с натужностью узнавания, но в тоже время с доверчивостью сузились.

— Виталий, — сказал он не задумываясь — имя из-под темного полога само вынырнуло тут же. — Виталий Скворцов. Но вы меня вряд ли вспомните, мы из параллельных классов.

— Виталий Скворцов? — Она с сомнением поморщилась. — Отчего же, я, кажется, вас помню…

Внутри него разливался холодок, онемение, а снаружи будто довлел другой человек — отрешенный от эмоций.

— Может быть, помните. Мы все-таки общались, в секцию вместе ходили… Меня в городе не было очень долго. Я приехал не так давно, и мне рассказали.

— Ой, что же мы в коридоре… Проходите, пожалуйста.

— Нет-нет, что вы, поздно. Я и сам не знаю, зашел вот, только побеспокоил.

— Что вы! Вы меня нисколечко не побеспокоили. Пожалуйста, проходите. Я вас просто так не отпущу.

В этой стареющей женщине все было аккуратно и чинно, даже как-то слишком интеллигентно — невысокая, уже понемногу сгибающаяся, но все еще силящаяся держаться прямо, никакой домашней растрепанности, хотя и застали ее в поздний час. Простой коридор, дорожка на полу — бессменная, судя по потертостям. Простенькая мебель.

Он снял ветровку, повесил на крючок рядом со светлым плащом, потом туфли — не наклоняясь, упираясь по очереди носочком в пятку, так и оставил их посреди коридора, сделал два робких шага в комнату.

Все-таки, несмотря на видимую аккуратность хозяйки, в квартире пахло немного несвежим — наверное, ей не хватало сил, чтобы поддерживать образцовость. Почему-то это немного успокаивало. В комнате сел на предложенный стул, обок круглого стола в старой местами отколовшейся полировке. Стал говорить о чем придется, будто язык сам выворачивал — лишь бы только не молчать:

— Я слышал, он был женат?

— Был, — она тонко и добро улыбнулась. — Света еще молодая женщина, она свое счастье нашла. — И чуть погодя с радостью: — А Юленьку я вижу часто. И квартира на нее записана. Это внучка… Ей квартира отойдет. У меня же двухкомнатная. У Сережи была своя квартира, он купил, но он ее записал на Свету, так нужно было. И Света там теперь живет с новой семьей. А у меня двухкомнатная.

Через десять минут уже пили невыносимый чай приличий. Она, нервно кривя тонкие белые губы (вероятно, что-то старческое), рассказывала:

— Они втроем живут совсем недалеко. И Слава хороший человек — ничего плохого не скажешь. Но если честно, то с Юлей Слава не очень ладит, а Юля — моя внучка. Я говорила уже?