Другой крупье появляется: есть такое неписаное правило казино – коль за столом кому-то здорово фартить начинает, надо менять ведущего игру. Однако Лизу не остановить. Снова каре, вальтовое, и снова куча денег. Мигом уходит под восхищенные взгляды играющих, наконец замечает Костю, берет его под руку и на выход, в сияние рождественских огней. Жадно дышит чуть прихваченным морозцем пьяным альпийским воздухом, кружится под звучащий откуда-то вальс, прижимается к Косте, целует:

– Я выиграла, наверное, тыщ пять! Спасибо! Что ты такой скучный, неужели тебя игра не привлекает? Я бешеная становлюсь, когда казино вижу. Это мой наркотик.

Ведь и впрямь наркотик, думает про себя Костя и смотрит на Лизу по-новому, удивленно-изучающе. Непростая девочка, что-то в ней скрыто такое, отчего смутное беспокойство охватывает. Сюрпризец в ней определенно сидит, когда только проявится и как…

Дни пролетают мигом, точно из пушки выстреливаются. Общение в отеле преимущественно с медперсоналом. Все, кроме Кости и Лизы, из Европы: приторно-учтивые, церемонные и большей частью пожилые и тучные. Приехали худеть. С Костей и Лизой раскланиваются преувеличенно любезно, в глазах осуждение и зависть: надо же прикатить сюда с любовницей – вряд ли юная сексапильная блондинка женой приходится этому господину; нашли место, где время проводить, им бы в Париж или на острова Канарские, а они тут ошиваются. Публика за приехавших из России принимает их: говорят Костя и Лиза между собой, понятное дело, на русском. Потому, когда вечерами собираются обитатели отеля в нижнем холле у камина, их поначалу пытаются о Путине спрашивать, действительно ли посадят всех русских богачей, о том, страшно ли жить в России, и все в таком духе. Костя огорчить вынужден любопытствующих: они – русские, но живут в Америке, так что Путин и тамошние олигархи не входят в сферу их интересов. Явная промашка с его стороны. Ах, из Америки? – и тут же на голову сыплется ворох суждений, в которых отношение соответствующее проглядывает: про то, что не послушались европейцев и в лужу сели в Ираке, про гегемонизм – по какому праву янки себя умнее всех считают и командовать всем миром собираются, про невежество и бескультурье американцев – и пошла писать губерния. Костя отбивается, как может, а Лиза люстрой занимается. Люстра эта со странным абажуром из бумажных лоскутков с именами отдыхающих и их пожеланиями. Каждый может написать и бумажку прикрепить прищепкой на проводке. Лиза находит себе занятие: каждый почти вечер пришпиливает очередное пожелание или благодарность.