Короче, когда уже совсем стемнело, я отправился с Пепой в парк, чтобы выгулять ее в последний раз перед сном и дать подышать свежим воздухом после того, как она столько часов просидела взаперти почти без движения. Только с этой целью я и вышел. Мне показалось, что вокруг никого нет. Я огляделся. Было около одиннадцати, и до закрытия парка оставался еще целый час. В полной темноте я спрятался за дерево и всю ярость, накопившуюся у меня внутри, изверг, закричав что было сил. В течение нескольких секунд из уст моих вырывался крик, похожий на звериный вой. Наверное, он разнесся по всей округе, перелетев через верхушки деревьев и ограду парка. Потом я умолк и, подняв воротник, спокойно вернулся домой вместе с собакой, чувствуя себя освободившимся от тяжелого груза.
На следующий день в почтовом ящике лежала записка:
Идти в парк и орать там – дело никудышное. Но мы понимаем, что тебе надо снять напряжение. Бедный ты горемыка.
А ведь все происходило в одиннадцать вечера, в полной темноте… Я до сих пор раздумываю над этим.
22.
Сегодняшний день кое-что прояснил. Во-первых, Хромой и не думал на меня сердиться, как я ошибочно истолковал то его сообщение, после которого он перестал писать. Мой друг решил, что его звонки и послания сильно мне досаждали именно потому, что я был не один. У него хватило деликатности не спрашивать, с кем я путешествовал, но своей ехидной улыбкой он давал понять, что у него имеются догадки на сей счет. Было бы жестокостью с моей стороны разочаровать его, признавшись, что я был один и не слышал рядом никакого другого дыхания, кроме дыхания собаки. В итоге Хромой принял разумное решение подождать, пока я сам восстановлю наши контакты. Я похвалил его за понятливость, и этого оказалось достаточно, чтобы мы поставили крест на случайном недоразумении и остались добрыми друзьями.
Второе открытие, сделанное сегодня же: Хромой поддерживает гораздо более тесные отношения с Агедой, чем я считал, а считал я их и без того довольно тесными. История Белен и ее дочки сблизила их еще больше, и когда я вечером пришел в бар Альфонсо, Агеда была уже там, а ее толстый пес дремал на том самом месте, которое обычно занимала Пепа. Короче, Агеда находилась в нашем углу и сидела на моем стуле, что якобы объяснялось ее обещанием принести Хромому мазь, помогающую при язвах. В этой комедии они дружно отвели мне роль простака. Пепа покорно легла чуть в стороне от нас. Толстый пес не обратил на нее никакого внимания. Хромой, чтобы заставить меня поверить в сказку про мазь, тотчас показал нам омерзительного вида