– «Пенис», лучше называть его «пенис».

Никита посылает поток ругательств в адрес деда Исидро, обвиняя того в своем несчастье. Но потом неожиданно подходит ко мне и обнимает мощными ручищами. Я уже давно не видел его таким несчастным, таким ребенком. Он говорит, что эти пятна все к черту испортили, теперь ни одна девчонка не захочет с ним трахаться.

30.

В пору нашего брака – а скорее всего, это продолжается и до сего дня – Амалия больше всего боялась, что у нее тоже появятся признаки псориаза, как у отца, который с юных лет был вынужден носить одежду с длинными рукавами. Было время, когда она мечтала попасть на телевидение. Помню, она каждый день стояла голой перед зеркалом и осматривала свое тело – сзади, спереди и с боков, поскольку умирала от страха, что какие-нибудь кожные высыпания разрушат ее карьеру. В итоге от мечты о телевидении пришлось отказаться, но совсем по другим причинам, а вовсе не из-за наследственной болезни, мысли о которой терзали ее ночами.

Случались периоды, когда у Амалии появлялись чешуйки плоского эпителия на коже головы, над ушами, но под волосами этого видно не было. Она пользовалась специальными лечебными шампунями, дорогими и не всегда хорошо пахнувшими. Обонятельные клетки в моей памяти сохранили запах одного из них, черного, с дегтем, и я бы определил его как антипод духов. Амалия приписывала окраске волос в парикмахерской появление этих чешуек, которые, кажется, вызывали еще и зуд, но она называла их обычной перхотью, хотя в душе понимала, что речь шла о болезни, унаследованной вместе с отцовскими генами, правда, к счастью для нее, в слабой форме и легко скрываемой.

Насколько мне известно, Маргарита серьезно страдала псориазом. Я сам как-то раз видел пятна на ее тощих ногах. Амалия считала, что сестра сама была в этом виновата, по крайней мере отчасти, потому что не следила за собой. «Она совсем одичала», – не раз повторяла моя жена. Но за подобной резкостью, скорее всего, таился страх, как бы болезнь от Маргариты не передалась ей и не стала заметной.

А вот у их отца дела обстояли гораздо хуже. Чешуйки летели от него во все стороны как снежинки. Даже рукава не могли скрыть пятен, и они расползались по тыльной стороне обеих ладоней, а также по нижней части шеи, по затылку и часто появлялись на висках. Даже представлять себе не хочу, как выглядел старик без одежды. Амалия в шутку сравнивала его с витриной колбасной лавки. А старая святоша то и дело елейным тоном одергивала мужа:

– Исидро, перестань чесаться.

Я в свое время пообещал Амалии, что мой генетический вклад в здоровье наших будущих детей (в итоге у нас родился только один сын, хотя забот он нам доставлял за троих) помешает им унаследовать псориаз. И был уверен, что с успехом выполнил это обещание, – до вчерашнего вечера.