Рамки позвякивали и нет-нет да и оголяли себя в свете фар какой-нибудь заблудившейся, потерявшей страх машины. А вот чёрные люди подле них всё равно оставались неразличимыми. Если о них не знать наверняка, то шлемы-щиты можно легко не разглядеть под упавшим на город беззвёздным грязным небом. Город не знает своих космонавтов.

И только здание РЖД горело в протухшей тьме неприличной ёлочной игрушкой. Заманивало, подманивало, отвлекало от чёрных человеко-цепей, натянувшихся по соседству — вокруг тёмной сталинки краевой администрации.

Их, космонавтов, было так много, как будто они вышли встречать армию вторжения или отражать гонконгские беспорядки.

Но армии не было. Её не было на севере, и не было на юге. Никто не пробовал на прочность чёрные скафандры чёрных гвардейцев со стороны Обороны. Не пытался прорваться из парка.

Вместо террористических групп, о которых космонавтов предупредило начальство, в прожекторы похабного света РЖД понемногу проходили усталые хмурые люди. Такие, каких только и можно встретить в ноябрьской тьме Красноярска вечероночью.

Мужчины, меньше — женщины, и совсем никаких детей. Не сегодня.

По карманам рассованы копии паспортов, пауэрбанки для зарядки телефонов, салфетки, пластыри, у кого-то в рюкзаке вода.

Так выглядят и экипируются те, кто имеет в виду, что дальнейший маршрут может сложиться не в их пользу.

Вот со стороны Органного зала — наверное, шли от набережной — выходят ещё человек пять и начинают переправляться через пешеходный переход. Это по привычке и с оглядкой на полицейских, так-то можно идти по дороге хоть вдоль, хоть поперёк — машины же оббегают перегороженный центр стороной. Вот эти пятеро подтянулись к остальным вставшим напротив рамок и стали куда менее суетливы. Что теперь — им понятнее.

— Массовая акция не санкционирована, — кричит из темноты хриплый мегафон, — освободите пространство!

Если бы это и впрямь была массовая акция, то на этом месте из толпы юных протестующих послышался бы смех.

— Освободить пространство? А время тебе не освободить? — крикнул бы какой-нибудь студент «технолаги» в выёбистых кроссовках с Бэтменом. И вокруг бы одобрительно заухали.

Но не сегодня.

И юных протестующих не так много. И кроссовки в темноте не видно. И шутить пока никто не торопится. Да и толпа… можно ли назвать эти несколько десятков человек толпой?

Они просто подходят и встают. Иногда негромко переговариваясь, но и только. Никто ничего не выкрикивает. Не обсуждает. Не пробует вразумлять космонавтов, как это раньше было принято.

Это будет славная охота, хотя для многих она станет последней.