– Мне очень жаль. Какая печальная история.

– Я чувствовала себя ужасно виноватой, ведь я медсестра и так его подвела. Но это было и облегчение – и от этого я еще больше чувствовала себя виноватой. Тогда матери уже не было в живых, у него была только я. Я все думала, что же с ним будет, когда меня не станет. Восемь лет каждый день об этом волновалась.

– Не сомневаюсь, что вы сделали все возможное.

– Но только подумать, что он сделал с этой бедной девочкой – а ведь я за нее отвечала. А теперь еще и ребенок. Какое ужасное, ужасное злодеяние.

Джин сжала в ответ бесплотную руку Элис.

– Не надо себя мучить тем, что произошло или не произошло с Гретхен. Мы никогда не узнаем наверняка.

Но все же я знаю, подумала она. Все, что она услышала, подтверждало историю Китти о странном ночном посетителе. Значит, не ангел, а этот нездоровый мальчик стоял над Гретхен, забывшейся наркотическим сном. Она чувствовала, как ноша, которую передала ей Элис, давит на нее, вытесняя воздух из легких, тяжелая, как взрослый мужчина.

– Что ж, поступайте, как считаете нужным. Ему уже ничего не страшно, и мне тоже будет очень скоро.

– Я рада, что вы мне все рассказали, – сказала Джин.

Это была ложь, сказанная из милости. Ее охватила тоска по прежним тревогам и сомнениям. Теперь эти волнения казались такими уютными. В погоне за правдой она узнала то, чего было бы лучше не знать. Никогда уже она не сможет смотреть на Маргарет с былым невинным восторгом, не отравленным страхом за то, что может принести будущее.

– Передайте мне, пожалуйста, сумочку, – говорила Элис, показывая на тумбочку у Джин за спиной. – Я хочу вам кое-что показать.

Джин отыскала среди немногочисленных пожитков красный кожаный бумажник и смотрела, как Элис дрожащими руками вынимает покоробившуюся фотографию. На фото размером с игральную карту был темноволосый мальчик лет семи с крикетной битой в руках. Он стоял в саду, перед воротцами, нарисованными мелом на деревянной ограде, готовясь принять подачу, запечатленный в момент абсолютной сосредоточенности. Джин помимо воли вглядывалась, пытаясь уловить какое-нибудь сходство с Маргарет, но изображение было слишком мелким и не позволяло сделать никаких осмысленных сравнений.

– Это Вики до болезни, – сказала Элис. – Он был такой чудесный мальчик.

– Это видно.

– Обещайте не считать его чудовищем. Он и сам был еще ребенок. И если он сделал что-то ужасное, то это не потому, что он порочный, а потому, что больной.

– Хорошо.

– Что бы он ни творил, он единственное, что у нас осталось от моей сестры, и он столько для нас значил.