– Тебе придется сделать выбор, Оливия. Ты думаешь остаться при своем? Не выйдет!
– Ты не имеешь права ни на что из этого! – вскричала я, хлопнув себя по бедру. – Ты практически бросил меня, а теперь, когда перед тобой забрезжила выгода, ты вдруг захотел все поправить, – я встала. – Я предлагаю тебе треть суммы от продажи дома в Уэст-Менло-Парке. Бери или отвали.
Я уже направила шаги прочь, когда Грант меня окликнул:
– Оливия!
Я обернулась, с надеждой.
А он лишь нагло ухмыльнулся:
– Я отвалю, но мы еще увидимся с тобой. В суде!
– Прекрасно.
Я пошла куда глаза глядели, но ноги вынесли меня на тропку, бежавшую к Розмеру. Я побрела по ней через лес, который мама изображала таким недоброжелательным и пугающим. Еще некоторое время ярость бушевала в груди, но в какой-то момент размеренная ходьба подействовала, и мое напряжение спало.
«Где же ответ на все мои вопросы? Где решение всех проблем?» Картины Моне и Констебла были явно копиями. Но, может быть, другие полотна что-то стоили? А благодаря небольшому размеру, их было несложно отвезти в Лондон. «Может, попросить Питера? Все лучше, чем сидеть здесь в бездействии, в ожидании манны небесной…»
Перед глазами встало лицо миссис Малакар. Этот взгляд, полный презрения и понимания, который так меня подкосил. Насколько они с Самиром были близки? Он не любил рассказывать о матери, и это меня удивляло. Может, она не одобряла его первый брак? Или – что более вероятно – его развод?
В кармане зазвонил мобильник. Удивленная, я остановилась, чтобы его достать. И прислонилась спиной к дубу, бывшему еще маленьким росточком, когда на Лондон падали во время «блица» бомбы.
– Плохие новости, – сказал Самир.
– Похоже, я уже догадываюсь, что ты имеешь в виду. Твоя мама здесь.
– Да.
– Ну, разве это плохие новости. Я уверена, ты будешь рад встрече с ней.
– Буду. Но это значит, что нам придется изменить планы на сегодняшний вечер.
Сердце кольнула боль, но я постаралась не выдать своего разочарования голосом:
– Ну, конечно. Поступай, как тебе нужно.
– Съешь спаржу. А то пропадет.