– Элизабет наверняка даст мне еще. Она много лет разводит спаржу. Она очень плодовитая.
Между нами повисла пауза, и я осознала, что мы крайне редко разговаривали по телефону.
– Мне так не хочется отменять нашу встречу, Оливия, – сказал Самир.
– Не глупи. Дай мне знать, когда будешь свободнее.
– У тебя все в порядке? А то голос какой-то… убитый.
– Ты не при чем. И твоя мама тоже. Просто этим утром у меня прибавилось плохих новостей. Выяснилось, что Хавер и смотрители опустошили все счета.
– Все-все?
– Похоже на то, – я поводила мыском по земле. – Так что я пытаюсь сейчас изыскать средства на ремонт, а тут еще Грант отступать не намерен. И я просто… Наверное, я отвезу несколько картин в Лондон, пусть оценят.
– Если они подлинные, это решит все проблемы. А в кругу твоей матери нет человека, который мог бы посоветовать тебе, к кому лучше обратиться… Мало ли что…
– Есть. А, пожалуй, все можно устроить гораздо проще. Ты не пришлешь мне те фотографии, которые сделал?
– Пришлю во время ланча.
– Это было бы очень кстати. Я пошлю снимки маминому менеджеру.
– Сообщи мне смс-кой, если что узнаешь. Я позвоню тебе позже. После ужина.
– Хорошо, – в небе надо мной, заплывавшем тучами, пролетела пара скворцов. – Этим утром я столкнулась с Пави и твоей мамой в булочной. Миссис Малакар заметила в моей сумке твои книги.
– Пави мне сказала.
Я вспомнила выражение ее лица.
– У меня совсем нет шансов ей понравиться?
– Это не имеет значения, Оливия. Ты должна нравиться
– Спасибо. Ты мне тоже, – распрямившись, я подняла к небу голову. – Дай мне знать, если тебе захочется отвлечься.