В какой-то момент Дики переместился на другую сторону стола, чтобы поговорить с ТиДжеем и Хелен. Это была очень милая демонстрация самоуверенности – он, видимо, счел, что меня больше не нужно развлекать, как не нужно и демонстрировать свои претензии на мое внимание, – так получается, что даже он, человек, которому постоянно требуется всеобщее одобрение, способен держаться с должным уважением к себе благодаря лишь интрижкам.

Но Дики все же продолжал время от времени на меня посматривать и подмигивать мне, и когда я в очередной раз на него взглянула и подмигнула ему, то увидела, что у него за спиной за соседним с нами столом собралась целая толпа весьма сомнительных клиентов WPA[175], среди которых я заметила и Генри Грея. Я, правда, не сразу его узнала: он был плохо выбрит и еще сильней похудел. Зато он с легкостью меня узнал. Тут же подошел ко мне и, опершись о спинку опустевшего стула Дики, спросил:

– Ты ведь приятельница Тедди, верно? Та самая, с собственным мнением?

– Верно. Меня зовут Кейти. Как продвигаются твои исследования в области прекрасного?

– Тухло.

– Жаль это слышать.

Он пожал плечами.

– Мне нечего тебе сказать. Да и слов таких нет.

Некоторое время Хэнк, чуть отвернувшись от меня, наблюдал за джаз-бандом и кивал, но скорее пребывая в согласии с музыкой, а не с тактом.

– Сигареты какие-нибудь есть? – спросил он.

Я вытащила из сумки пачку и протянула ему. Он вытащил две сигареты, одну протянул мне, а второй раз десять постучал по столешнице, а потом сунул ее за ухо. В помещении было жарко, и он, начиная потеть, предложил:

– Послушай, ты не будешь против, если мы выйдем на воздух?

– Конечно, давай выйдем, – сказала я, – только погоди минутку.

Обогнув стол, я подошла к Дики и тихонько ему сказала:

– Это брат одного моего старого друга. Мы с ним на минутку выйдем покурить, хорошо?

– Конечно, конечно, – сказал он, старательно демонстрируя махровую самоуверенность.

Но все же – на всякий случай – набросил мне на плечи свой пиджак.

Мы с Хэнком вышли на улицу и остановились под навесом у входа в клуб. Зима еще не пришла, но было довольно свежо. После довольно уютной, но душной атмосферы клуба для меня это было именно то, что надо. Но не для Хэнка. На улице ему явно было столь же некомфортно, как и внутри. Он закурил, но не ту, припрятанную, сигарету, а другую, с совершенно иной начинкой, и, не стесняясь, с наслаждением затянулся. Я, кажется, начинала понимать, что худоба Хэнка и его чрезмерная возбудимость – это отнюдь не следствие его борений с цветом и формой.

– Ну, и как там мой братец? – спросил он, швырнув спичку на проезжую часть.