Толик Жуев жалуется:

Моя тёща резко негативно реагирует, когда я вместо «Петербург» говорю «Питер». Она считает, что это как бы неуважение к культурной столице и так говорят только «понаехавшие». Это разве так?

Автор:

Я эту точку зрения не поддерживаю. Но объективности ради хочу сослаться на мнение уважаемого мною петербургского писателя, драматурга и краеведа Сергея Носова. Он как раз пишет о допустимости использования этого слова в своём труде «Книга о Петербурге». Писатель считает дискриминацию слова «Питер» снобизмом:

— Так говорили со времён Пушкина и даже раньше. Ничего страшного в этом нет, — говорит он в интервью «Газете. ру». — Естественно, не обязательно употреблять слово «Питер» в официальных речах. Но почему оно не может существовать в повседневной речи?

Это, прошу заметить, мнение коренного петербуржца и автора книг о петербуржцах. Логично, что в этом вопросе современный автор поддерживает не чванство и ничем не оправданный снобизм, а устоявшуюся веками нашу привычку, можно даже сказать, традицию. Вот что написал поэт и друг Пушкина Николай Батюшков — только представьте себе когда — 202 года назад!

Так называли Петербург и сам Пушкин, и другие русские классики вплоть до «поздних петербуржцев».

Как всегда, в спорах о том, как правильно сказать, обсуждать надо только вопрос уместности и соответствия конкретной ситуации. По мнению литератора Сергея Носова, не к месту можно употребить не только слово Питер, но и полное название нашего города — Санкт-Петербург.

Вариант нормы, а не ошибка

Вариант нормы, а не ошибка

Если понаблюдать за ходом событий, то вы обязательно заметите такой момент. Профессионалы в отличие от любителей, как правило, всегда сохраняют лояльную и гибкую позицию по отношению к любым изменениям или нарушениям нормы в языке. На филологических форумах, в профессиональных языковедческих пабликах, на лингвистических платформах вы никогда не встретите ни споров «стенка на стенку» специалистов с противоположными точками зрения, ни категоричных суждений и уж тем более некорректных аргументов по принципу «сам дурак». Любителям ожесточённо ломать копья вокруг ударений и склонений, стараясь уколоть противника побольнее, а себя выставить этаким борцом за чистоту языка, будет небезынтересно узнать следующее. В мире науки о языке хорошим тоном считается такая позиция прогрессивных учёных-филологов: «многое, что считается ошибкой, может быть всего лишь другой нормой». Эту формулу не лишним будет взять на вооружение всем, кто думает, что язык очень нуждается в жёстком безальтернативном подходе. Ничуть не бывало. В XIX веке и даже в первой половине XX в литературе считалось нормальным и правильным то, за что сегодня двойка какому-нибудь школьнику за тест по русскому была бы обеспечена. Тогда авторы спокойно писали «он сидел без носок» вместо «он сидел без носков», а вместо «в комоде лежала пара чулок» — «лежала пара чулков». Мало того, вместо «у него не было сапог» вполне допустимой литературной нормой было и невозможное сейчас «не было сапогов». Страшно даже представить, какой хай поднялся бы сейчас среди «любителей русского языка» где-нибудь на сайте «Пикабу» или в блогах «Дзена», если бы кто-нибудь из участников сообщества допустил подобную ошибку в комментариях — доморощенные грамотеи растерзали бы беднягу как тузик грелку. Но, к счастью, эти примеры обсуждались не там, а в рамках круглого стола участниками международной конференции лингвистов в Российском гуманитарном университете в Москве и, как говорится, «беседа прошла в тёплой дружеской обстановке». Языковая норма, что ею надо считать, как её регулировать, волнует не только научное сообщество, но и простых носителей языка, которым в этом вопросе надо не вступать друг с другом в перепалки, а брать пример со специалистов. Учёные считают, что кодификация языка всегда субъективна. А это предполагает гибкое и толерантное отношение к некоторым искажениям речи, которые могут считаться не ошибкой, а вариантом нормы. Они могут быть, к примеру, региональными особенностями или отражать специфику профессионального произношения, но не ошибками: вряд ли следует пенять и указывать на «неправильности речи» местной жительнице частного сектора в городе Смоленске, которая «собра́лась принесть свежих яец с курятника», а также считать неотёсанным топтыгой коллегу, если он произносит «лифты́», «пульты́».