В детстве я ходил в одно место за листьями шелковицы для щелковичных червей. Около полудня я забрался на дерево и начал трясти ветки. Мимо как раз шёл шейх Абу'ль-Фазль ибн аль-Хасан, но он не видел меня. Я понял, что он «отсутствует» и его сердце – с Богом. Внезапно он поднял голову и воскликнул, явив свою близость Богу: – О Господи, больше года прошло, как Ты послал мне монетку, чтобы я мог постричь волосы. Так ли обращаются с друзьями? Лишь только он вымолвил это, я увидел, что листья, ветки и ствол дерева обратились в золото. Абу'ль-Фадль воскликнул: – Вот тебе и на! Уж и слова нельзя вымолвить в простоте душевной (хама та'ризи ма и'раз аст)»

В детстве я ходил в одно место за листьями шелковицы для щелковичных червей. Около полудня я забрался на дерево и начал трясти ветки. Мимо как раз шёл шейх Абу'ль-Фазль ибн аль-Хасан, но он не видел меня. Я понял, что он «отсутствует» и его сердце – с Богом. Внезапно он поднял голову и воскликнул, явив свою близость Богу:

– О Господи, больше года прошло, как Ты послал мне монетку, чтобы я мог постричь волосы. Так ли обращаются с друзьями?

Лишь только он вымолвил это, я увидел, что листья, ветки и ствол дерева обратились в золото. Абу'ль-Фадль воскликнул:

– Вот тебе и на! Уж и слова нельзя вымолвить в простоте душевной (хама та'ризи ма и'раз аст)»

Передают, что Шибли выбросил в воды Диджла [Тигра] четыреста динаров. На вопрос, зачем он это сделал, он ответил:

– Камням лучше в воде.

– Почему бы не отдать эти деньги бедным? – спросили его.

Он сказал:

– Слава Господу! Как оправдаюсь я перед Ним, если, сорвав покров со своего сердца, наброшу его на сердца своих братьев-мусульман? Это не в правилах религии – желать другим худшего, чем себе.

Все эти случаи описывают состояние опьянённости, о котором я уже говорил.

Теперь – о другом подходе.

Джунайд и Абу'ль-Аббас Сайяри, Абу Бакр Васити и Мухаммад ибн Али из Термеза, который ввёл данный подход, считают, что чудеса являются в состоянии трезвости и самообладания (сахв у тамкин), а не в состоянии опьянённости. Они считают, что Божьи святые – управители Его царства и смотрители мироздания, которое Господь полностью отдал под их ведение; и потому их суждения должны быть наиболее здравыми, а их сердца – наиболее открытыми всем созданиям Божьим. Они – зрелые (расидаган), а возбуждённость и упоённость – приметы незрелости; с достижением зрелости возбуждение преображается в самообладание. Тогда и только тогда человек – действительно святой, и лишь в этом случае чудеса – подлинные.