Посланник спросил меня, знаю ли я стихи Умайи ибн Аби'с-Салта, и я прочёл сотню стихов, и после каждого стиха он вскрикивал: «Еще!» Он сказал, что Умайя в своей поэзии почти приблизился к правоверию.

О Посланнике и его сподвижниках бытует множество таких историй.

По этому вопросу преобладают ошибочные взгляды. Одни утверждают, что слушать какую-либо поэзию в принципе беззаконно, и всю свою жизнь поносят своих братьев-мусульман, Другие, напротив, полагают, что вся поэзия законна, и тратят время, слушая любовные песни и описания лика, волос и родинки любимой. У меня нет намерения обсуждать доводы, которые обе стороны выдвигают друг против друга в своём споре.

Суфийские шейхи следуют примеру Посланника, который на вопрос о поэзии сказал:

«Что в ней хорошо, то хорошо, а что плохо в ней, то плохо» – то есть всё, что беззаконно, например злостные наветы, клевета, непотребная брань, оскорбления кого-либо, словесное выражение неверности, – всё это равно беззаконно вне зависимости от того, выражается в прозе или стихами. А то, что законно в прозе, например мораль, увещевания, нравоучения, выводимые из знаков Божьих и созерцания свидетельств Истины, не менее законно и в стихах.

«Что в ней хорошо, то хорошо, а что плохо в ней, то плохо» – то есть всё, что беззаконно, например злостные наветы, клевета, непотребная брань, оскорбления кого-либо, словесное выражение неверности, – всё это равно беззаконно вне зависимости от того, выражается в прозе или стихами. А то, что законно в прозе, например мораль, увещевания, нравоучения, выводимые из знаков Божьих и созерцания свидетельств Истины, не менее законно и в стихах.

Словом, как незаконно и запретно смотреть или касаться того привлекательного, которое является источником зла, точно так же беззаконно и запретно внимать ему либо, что одно и то же, слушать его описание.

Те, кто рассматривает такое слушание как абсолютно законное, должны признать законным также взирание и касание, что является неверностью и ересью.

Если один говорит: «Я внимаю лишь Господу и ищу лишь Господа в очах, щеке, родинке и завитке», то отсюда следует, что и кто-то другой может смотреть на щеку и родинку, говоря, что он видит и взыскует одного Бога, поскольку глаз и ухо – источники наставления и знания. А третий заявит, что, касаясь того, чьё описание, как он думает, ему позволительно слушать и кого ему, как он полагает, позволительно лицезреть, он тоже лишь взыскует Господа, ведь в плане постижения реальности ни одно чувство не лучше другого.

Но тогда и весь религиозный закон оказывается упразднённым и лишённым силы, и высказывание Посланника о том, что глаза предаются блуду, утрачивает всю свою силу, упраздняется вина за касание того, с кем можно заключить законный брак, и предписания религии рушатся.