Недалёкие искатели в суфизме, взирая на продвинувшихся суфиев, унесённых восторгом во время сама', воображают, что те ведут себя так под воздействием чувственного возбуждения, и говорят: «Это законно, иначе бы они так не делали», и подражают им, перенимая наружное и пренебрегая духом, пока не погубят себя и не ввергнут других в вечные муки. Это – одно из величайших зол нашего времени. Далее я детально раскрою его подоплёку.

О восприятии голоса и мелодии

О восприятии голоса и мелодии

Посланник сказал:

Украсьте ваши голоса Корана чтеньем вслух.

Украсьте ваши голоса Корана чтеньем вслух.

И Господь изволил сказать:

[Бог] ширит [рамки] Своего творенья По [мудрости] желанья Своего. (Коран 35:1)

[Бог] ширит [рамки] Своего творенья

По [мудрости] желанья Своего. (Коран 35:1)

По мнению толкователей, речь идёт о чарующем голосе.

И Посланник сказал:

Желающий услышать голос Дауда [Давида] пусть внемлет голосу Абу Мусы аль-Аш'ари.

Желающий услышать голос Дауда [Давида] пусть внемлет голосу Абу Мусы аль-Аш'ари.

В общеизвестных хадисах утверждается, что жители Рая наслаждаются тем, что слышат, ибо от каждого дерева исходят свои голос и мелодия. Когда различные звуки сливаются воедино, это доставляет удовольствие нашему естеству. Эта разновидность звукового восприятия является общей для всех живых созданий, поскольку дух тонок и в звуках есть тонкость, а дух тяготеет к тому, что одной природы с ним. Врачеватели и те философы, которые притязают на обладание основательным знанием истины, много спорили по этому предмету и писали труды о музыкальной гармонии. Результаты их открытий ныне воплощены в музыкальных инструментах, созданных для возбуждения страстей, развлечения и удовольствия, – в согласии с Сатаной, и столь искусно, что (как свидетельствует история) однажды, когда Исхак из Мавсила[204] играл в саду, соловей, очарованный музыкой, прервав свою песню, заслушался и замертво упал с ветки.

Я слышал множество историй подобного рода, но здесь лишь упоминаю теорию о том, что природа всех живых существ подобна звукам и мелодиям, гармонично сочетающимся и чарующим.

Ибрахим Хаввас рассказывает:

Как-то я отправился в одно из арабских племён и спешился возле гостеприимного жилья одного из вождей. Я увидел у входа в шатёр лежащего на самом припёке негра, руки и ноги его были скованы цепями. Я ощутил сострадание к нему и решил заступиться за него перед вождём. Когда подали угощение в мою честь, я отказался от него, зная, что нет большего огорчения для араба, чем это. Вождь спросил, отчего я отказываюсь, я ответил, что надеюсь на его великодушный дар. Он предложил мне угощение, уверяя, что всё, чем он обладает, – моё. – Мне не нужно твоё богатство, – сказал я, – только прости ради меня своего раба. – Сначала выслушай, в чём состоит его провинность, потом снимай цепи, – ответил вождь. – Этот раб – погонщик верблюдов, у него сладкозвучный голос. Я послал его с верблюдами в свои поместья за зерном. Он возложил на каждого верблюда двойную поклажу и по пути пел так чарующе, что верблюды всю дорогу неслись во всю прыть. Они мигом были здесь и, как только он снял поклажу, издохли один за другим. – О вождь, – воскликнул я, изумившись, – я знаю, благородным не пристало лгать, но мне бы хотелось увидеть воочию его искусство. Тотчас к шатру подвели верблюдов, которых пригнали из пустыни, чтобы напоить. Вождь осведомился, сколько времени верблюды были без воды. «Три дня», – ответили ему. Тогда он повелел рабу петь. Услышав его пение, верблюды позабыли о воде, повернулись и ускакали, один за другим скрывшись в пустыне. Вождь освободил раба и простил его в мою честь.