Другой рассказ Феофана — о смерти Константа, — помещенный у него под 6160 г., [2494] тоже почти целиком передается и в Βίος’е; [2495] только название бани, в которой умерщвлен был Констант (Δάφνη), помещено здесь несколько ниже; вместо слов Феофана, что Констант отсек язык и руку у преп. Максима, и «многих православных подверг бесчестию, ссылкам и лишению имущества διὰ τὸ μὴ πείθεσθαι τῇ αἱρέσει αὐτοῦ, и двух Анастасиев, учеников исповедника и мученика преп. Максима, предал ссылкам и мучениям», сказано просто: τὸν πάνσοφον καὶ πιστότατον Μάξιμον μετὰ τῶν αὐτοῦ μαθητῶν ἐχειροκόπησε καὶ ἐγλωσσοτόμησε διὰ τὸ μὴ πείωεσωαι τῇ αἱρέσει αὐτοῦ, и опущены слова Феофана, что Константу воспрепятствовали взять жену и детей из столицы Андрей кубикуларий и Феодор Колонский; но зато прибавлено объяснение тому, почему Констант поселился в Сицилии: «его не приняли римляне, как еретика».

К последним словам этого отрывка, сообщающим о воцарении сына Константова Константина, в Βίος’е примыкает замечание о созванном этим императором Вселенском соборе и осуждении на нем ереси, [2496] что также дословно читаем у Феофана под 6171 г., [2497] с той лишь разницей, что здесь отмечается еще число епископов — 289 — и сообщается, что собором утверждены были догматы предшествующих пяти <Вселенских> соборов.

Как видим, у Феофана имеются значительные «дополнения» по сравнению с Βίος’οм. Поэтому, если бы мы даже предположили, что Βίος являлся источником для Феофана, то для указанных дополнений нам пришлось бы искать новые источники. Любопытно отметить, что это были бы источники, которые помимо Βίος’а могут служить к объяснению Феофана и отмечены нами выше. Именно, в качестве источников Феофана пришлось бы еще предполагать:

1) Анастасия Синаита (рассказ об унии Кира Александрийского; замечание о нашествии «Амалика»),

2) Libellus synodicus (об африканских соборах),

3) хроники (8-й индикт как дата Латеранского собора, замечание об Андрее-кубикуларии и Феодоре Колонском; о числе епископов на <Шестом> Вселенском соборе),

4) списки восточных патриархов (замечание об «умершем» Георгии Александрийском).

Не было бы только надобности в восточной хронике и списках императоров. Ясное дело, что предположение зависимости от Βίος’а ничего не объясняет, а приводит к тем же (главнейшим) источникам, а потому является, собственно, излишним.

С другой стороны, представляется невероятным, чтобы Феофан, имея под руками Βίος, так мало знал о преп. Максиме, и именно (за исключением года 6149, о котором речь особо) ровно столько, сколько известно из Libellus synodicus. Как бы ни сокращал Феофан Βίος в целях приспособления имеющихся в нем исторических материалов к рамкам всемирной хронографии, все же он не мог бы опустить замечание Βίος’а о происхождении и деятельности преп. Максима до диспута с Пирром, особенно на соборе в Риме при папе Иоанне, хотя до сих пор по порядку все списывал. Странно также, почему Феофан, пользуясь Βίος’οм, все же отводит преп. Максиму как бы второстепенное место и говорит: Πὐῤῥος, τὴν Αφρικὴν καταλαβὼν συνοψίζεται τῷ ἁγιωτάτῳ ἀββᾷ Μαξίμῳ, [2498] а не так, как в Βίος’е: Μάξιμος τὴν Ἀφρικὴν καταλαβὼν συνοψίζεται ΙΙύρρῳ. Странно, почему Феофан, зная из Βίος’а акты преп. Максима и другие документы, ничего не знает о трех ссылках св. отца (Relatio XV, Tomus alter XXXI, ХХХIII), об одинаковом с ним наказании двух его учеников (у Феофана под 6160 г. речь только о пытках и ссылке), опускает столь интересное для Феофана, как знак торжества истины, замечание, что римляне не приняли Константа, как еретика. [2499]