Ер. 6 [3403] столь близко к Ambigua не только по общности адресата, но даже и по многим дословным совпадениям. [3404] Некоторые из них дают право заключать о приорности Ер. 6. Так, рассуждения о свойствах Божества, предлагаемые в Ер. 6, применяются в Ambigua побочно при полемике с оригенистами, [3405] а в последующем изложении получают дальнейшее развитие и выливаются в систематизированный перечень атрибутов Божества. [3406] Различение (вопреки оригенистам) между τροπή и естественной энергией (между отпадением ко злу, ослаблением энергии и естественным напряжением ее в стремлении к Благу) [3407] находят себе отклики в Ambigua в развитой и обстоятельной критике оригенизма. [3408] Все это в связи с тем, что в Ер. 6 нет ни ссылок, ни глухих указаний на Ambigua, и что преп. Максим в то же время в послании выражает готовность писать по затронутому вопросу и впредь (на основании свидетельств св. отцов), [3409] позволяет поставить Ер. 6 раньше Ambigua и рассматривать это письмо как начало литературных сношений преп. Максима с архиепископом Иоанном. По преобладанию философского элемента Ер. 6 много превосходит Quaestiones et dubia и прямо подходит к Ambigua.

Весьма раннего, по-видимому, происхождения Ер. 20, к монаху Марину. [3410] Марин этот, по-видимому, <тот>, которому впоследствии (как диакону, пресвитеру) писал свои догматические произведения преп. Максим. Если так, то данное послание — самое раннее произведение из всех написанных к Марину: с него именно завязываются литературные сношения преп. Максима с Марином, и завязываются, притом, лишь по настояниям какого-то игумена, по его побуждениям исполнить просьбу Марина. Во время написания этого письма преп. Максим пользовался уже писательской славой: Марин просит у него назидательного сочинения. Значит, Ер. 20 — не самое раннее из всех сочинений преп. отца. Написано оно, впрочем, еще в эпоху мистико-аскетической деятельности преп. отца: никакого догматико-полемического элемента в нем нет ни следа. Преп. отец дает как бы зарок отложить перо в сторону, но это не значит, что он устал от литературной деятельности или признал ее для себя неполезной: это — обычный смиренный мотив в его письмах и произведениях. [3411] По содержанию своему письмо это приближается к Quaestiones et dubia, именно — в пользовании так называемым «Физиологом» (или resp. методами этого сочинения) для целей нравственного назидания. [3412] Вообще говоря, оно стоит в плоскости идей, близких к Capita de charitate и Ambigua [3413] и образующих срединное положение между этими произведениями. Если считать Quaestiones et dubia написанными для Марина, то Ер. 20 нужно ставить, очевидно, раньше этого произведения.