«Относительно великого Воплощения Бога Слова, одного из Троицы, у нас предшествовали доказательства Отцов и теперь предшествуют, и речь будет у нас не аподиктическая, а апоклиротическая». [1201]

Леонтий хочет сказать, что он всегда желает предложить свободный выбор (ἀποκλήρωσις) доказательств в своей речи и никогда не стремится сделать эту речь односторонней, принудительной; что, далее, он старается не столько на собственных своих рассуждениях обосновывать свои выводы, сколько и прежде всего на святоотеческих свидетельствах. И он строго выдерживает этот порядок в своей литературно-полемической деятельности, поэтому вся эта деятельность не может быть приравниваема к деятельности средневековых схоластиков, отличающейся крайней односторонностью и связанностью. Нет, в трудах Леонтия еще веет святоотеческий дух, и его богословие, если не с внешне-формальной стороны, то с внутренне-идейной решительно не может быть отделено от богословия предшествующих ему Отцов и Учителей Церкви.

Но защищая всеми силами Леонтия от обвинений его в разрыве с традиционными началами византийского богословия и в переходе на сторону аристотелизма, а вместе с этим — схоластики, мы не хотим этим сказать того, что богословское учение Леонтия чуждо всяких недостатков и блещет только одними высокими достоинствами. Мы уже отметили некоторые из недочетов этого богословия и теперь можем продолжить их перечисление. Здесь мы должны будем отметить главным образом некоторую терминологическую невыдержанность и неточность, благодаря которой речь Леонтия иногда приобретает сбивчивый, если не сказать двусмысленный, характер. И это нужно сказать даже о самых главных терминах христологии Леонтия — φύσις и ὑπόστασις, с которыми все время имеет дело наш автор. В сочинениях Леонтия можно встретить несколько определений этих понятий, по смыслу не всегда совпадающих друг с другом. А потом и эти определения иногда разбиваются на два-три смысла каждый, без точного, однако, указания, какому следует в том или другом случае сам автор и какой вообще должен считаться правильным. Чем же можно объяснить эту неточность и непоследовательность Леонтия, для которого эта неустойчивость могла привести к весьма вредным последствиям? Объяснить это можно только тем, [1202] что позиция, занимаемая Леонтием ввиду нападений на нее со всех сторон иномыслящих, была очень трудна для стойкой и систематической обороны. Под аргументы Леонтия подкапываются скрытыми ходами, его ловят на словах, отвлекают внимание от главных пунктов на второстепенные. Ему приходится не только отражать наносимые удары, но и предупреждать подготовляемые. В таком критическом положении ему и самому всегда грозила опасность и полемическом задоре перейти границу истины и вдаться в крайность. В увлечении он иногда, действительно, переходит эту границу, теряя строгую последовательность.