Книга Солена бросает христианам вызов и требует от них прислушаться к свидетельству Еврейской Библии, не налагая на нее заранее условленную богословскую схему, в основе которой лежит Новый Завет. Да, это потребует долгих богословских размышлений, но это могло бы привести к тому, что христиане смогут обращаться к Еврейской Библии, понимая ее четко и ясно и преодолеют суперсессионизм, а новую весть Христа с подлинным ликованием встретит весь мир – и неевреи, и евреи. Иудеям больше не придется испытывать какой-либо гнет, принуждающий их отказаться от иудаизма – напротив, христиане, вероятно, и сами проявят желание к тому, чтобы иудеи торжественно прославили свою религию и утвердили ее вечную ценность. Но пусть даже предложение это весьма заманчиво, не думаю, будто оно хотя бы отчасти согласуется с какими бы то ни было трактовками Еврейской Библии, принятыми у христиан за всю историю христианской религии: в ней всегда (со времен апостола Павла) следовали модели «катастрофы и миссии спасения», согласно которой вся библейская весть считалась универсальной, предназначенной для всех, а иудейский характер этой вести – относительным. Впрочем, это ставит интригующий вопрос: как трактовал еврейские Писания сам Иисус? Считал ли он себя тем, кто освободит мир от грехов – как в более поздней христианской модели, – или же, в сущности, иудейским учителем, стремившимся своим радикальным нравственным учением сделать так, чтобы иудеи лучше соблюдали Тору? Вторая трактовка характерна для одного из современных направлений в библеистике, носящего название «Иисус Иудей» [11]: это направление вбивает клин между Иисусом и апостолом Павлом – ведь, по взглядам сторонников этого течения, именно Павел устранил все иудейские элементы из вести Иисуса. Если это так, тогда в аргументе Солена можно усмотреть возвращение к тому, как понимал логику Еврейской Библии сам Иисус, и отойти от мешающей догматической схемы «четырех этапов», которая, как справедливо полагает Солен, определила большинство христианских трактовок Библии со II столетия нашей эры. Однако он не уделяет внимания тому, что сам Иисус притязал на свой собственный статус как знаменующий новый этап в отношениях Бога с Израилем – или, возможно, приближение конца эпохи. В евангельских традициях Иисус предстает перед нами, чувствуя, что его судьба божественно предопределена – и не так-то легко устранить это чувство, оставив нам лишь упрощенный образ иудейского учителя – сколь бы то ни было великого.
Светлый фон
гойим