Августин тревожится за простых читателей, и его беспокойство воплощается в комментариях к Песни песней Соломоновых, которую он считает очевидно аллегорической. С одной стороны, в том, что Бог в Песни песней выражает Свое учение через метафоры и аллегории, Августин видит привлекательность книги для читающих, которые, скорее всего, проникнутся, прочтут книгу с интересом и запомнят ее; с другой стороны, текст не выражает в аллегориях ничего такого, чего нельзя было бы найти ясно и четко изложенным в иных местах Священного Писания. «Намного более приятно изучать уроки, представленные в образах, и намного большую награду приносит открытие тех смыслов, которые постигаются только с трудом… Из этих неясностей не извлечь почти ничего такого, что не присутствовало бы в ясном выражении где-либо еще» [51]. Как и греческие отцы Церкви, Августин полагал, что греческий перевод Ветхого Завета божественно вдохновлен и наделен силой авторитета, пусть даже и считал, что в идеале стоило бы обратиться к еврейскому первоисточнику (хотя сам он еврейского не знал). Кроме того, он склонялся к мысли о том, что греческий ветхозаветный канон, более пространный, следует принять в качестве авторитетного. С Иеронимом они по этому поводу спорили: тот считал, что христианам надлежит следовать еврейскому канону, даже несмотря на то что сам переводил апокрифические/второканонические книги и обращался к ним в своих сочинениях. В представлении Августина более обширный греческий канон просто был дан Церкви, и сомневаться в нем не следовало [52].
Подход отцов Церкви
Подход отцов Церкви
Даже с учетом того, сколь вольными кажутся для людей, привыкших мыслить и чувствовать по законам нашего времени, их подходы к толкованию Библии…
Отцы Церкви поистине сохранили то, что можно назвать «остовом» библейской вести: учение о сотворении мира; избрание еврейского народа, совершенное Богом; Воплощение; Искупление; Воскресение и Страшный Суд. Они не отказались от представлений о том, что сегодня называют Heilsgeschichte [‘история спасения’]. Возможно, они недооценили исторические книги и послания пророков, оставленные для их современников – но не отвергли их и не утаили. И они прекрасно понимали, насколько необходимо защищать и ценить исторический путь Иисуса, даже несмотря на то что человеческую природу Христа они, может быть, представляли себе очень прозаически [53].
Отцы Церкви поистине сохранили то, что можно назвать «остовом» библейской вести: учение о сотворении мира; избрание еврейского народа, совершенное Богом; Воплощение; Искупление; Воскресение и Страшный Суд. Они не отказались от представлений о том, что сегодня называют