Пусть даже отцы Церкви и толковали Библию по частям, что порой сближает их с раввинами, их все же волновал вопрос связности текста. Возможно, лучше всего этот подход представлен в Антиохийской школе, но он в какой-то мере присутствует и у любого из авторов эпохи патристики.

[В трактовке Священного Писания их цель] состояла не в том, чтобы создать совершенно последовательную систему доктрин, способную неким образом совпасть с Библией во всех мелочах, и не в том, чтобы установить библейский буквализм, при котором Библия воспринималась бы, скажем, как график движения поездов. Они стремились раскрыть центральную мысль, сущность, намерение, основное послание Библии – и проповедовать их, учить им… Ириней иногда говорит о теме (ὑπόθεσις) Священного Писания, Тертуллиан – о смысле (ratio), Афанасий – о цели (σκοπός). Отцы Церкви сознают, что в отношении к подробностям их трактовка порой дает повод для сомнений… Но они понимают: то главное, что имеет значение в Библии; та суть, к которой она приходит в итоге; та точка, куда приложена основная сила ее свидетельств – это то направление, в котором следуют мысли, изложенные в ней [54].

[В трактовке Священного Писания их цель] состояла не в том, чтобы создать совершенно последовательную систему доктрин, способную неким образом совпасть с Библией во всех мелочах, и не в том, чтобы установить библейский буквализм, при котором Библия воспринималась бы, скажем, как график движения поездов. Они стремились раскрыть центральную мысль, сущность, намерение, основное послание Библии – и проповедовать их, учить им… Ириней иногда говорит о теме (ὑπόθεσις) Священного Писания, Тертуллиан – о смысле (ratio), Афанасий – о цели (σκοπός). Отцы Церкви сознают, что в отношении к подробностям их трактовка порой дает повод для сомнений… Но они понимают: то главное, что имеет значение в Библии; та суть, к которой она приходит в итоге; та точка, куда приложена основная сила ее свидетельств – это то направление, в котором следуют мысли, изложенные в ней [54].

В двух словах, отцы Церкви работают в рамках некоей интерпретационной системы взглядов, о которой говорилось в главе 13, и в том, что касается трактовки деталей текста, именно эта система контролирует даже самый причудливый полет их фантазии. Они улавливают то, что Лютер спустя тысячелетие назовет «сущностью Писания» (res scripturae) – тем, чему в конечном итоге оно посвящено. Впрочем, стремясь удержать эту сущность, они неизбежно трактуют отдельные части Библии натянуто, в точности как и раввины. Это часть той цены, которую иудаизм и христианство платят за то, что обладают столь пространным, сложным и внутренне противоречивым множеством священных книг.