«О, святая сестра моя, — говорит апостол Петр Беатриче, — ты так преданно взываешь ко мне, что ради твоей любви я разлучусь с этим прекрасным сонмом блаженных душ („с чередой блаженной“)».

Остановившись, «огонь благословенный» обратился к Беатриче и сказал ей эти слова.]

Дорогая душа апостола Петра, вечный свет великого человека, которому Господь наш вручил ключи «от этого чертога», от этого чудного счастья, явившегося на земле через воплощение, испытай Данте, задай ему вопросы, простые и сложные («насколько хочешь строго») о вере, «тебя по морю ведшей». Это очень интересная отсылка. Критики сходятся, что имеется в виду тот евангельский эпизод, когда Христос идет по водам, и Иоанн говорит: «Это — Господь», а Петр бросается за борт и просит, чтобы Иисус и ему велел идти по водам; Иисус совершает чудо, и Петр идет. Данте останавливается в этот момент. Любопытно, однако, то, что вопрошение о вере предваряет именно та сцена, в которой, да, мы видим пыл Петра, его слепую веру, когда при виде Господа он не может удержаться, прыгает в воду, отрубает ухо… Но в то же время мы видим Петра слабого, к которому через минуту приходит сомнение, и он начинает тонуть, так что Иисус почти упрекает его: «Маловерный! зачем ты усомнился?»[233].

Данте как бы напоминает Петру о его вере и в то же время напоминает себе о своей, и каждому из нас — о нашей: вера порыва, благого устремления, способности узнавать Бога, но в то же время вера хрупкая, так нуждающаяся в благодати Божией. За этим порывом, полным доверия, за этим бегом навстречу Христу — мольба: «Поддержи меня, Господь, потому что сам не смогу. Дай мне руку, иначе пойду ко дну». Удивительно, что Данте выбирает именно этот образ, на первый взгляд такой противоречивый, или, лучше сказать, парадоксальный образ веры, свойственной человеку: полной уверенности, которую нам дает благодать, и в то же время хрупкой, готовой начать утопать, как это произошло с Петром. И замечательно то, что он напоминает об этом нам, апостолу Петру и самому себе, будучи в раю.

Подумайте, как часто во время громких скандалов, связанных с людьми Церкви, мы задавались вопросом: «Как это возможно? Разве можно отдать жизнь свою за Христа, а потом вот так Его предать?» Мне всегда хочется на это ответить: «Неужели вы еще не поняли, не прочувствовали на собственной шкуре, что можно отдать свою жизнь Христу и в то же время нести всю тяжесть своего греха, своей слабости?» Потому что неправда, что наш путь лежит из совершенства в совершенство, с точки зрения этической. Я не лучше, чем был в двадцать лет, скорее всего, даже хуже. Но тайна веры состоит в том, что ты открываешь для себя, что та любовь, тот порыв, с которым ты говоришь Христу или любимой женщине: «Я люблю тебя», — исполнены прощения и милосердия.