Данте, призванный к более личному ответу, продолжает: истина всего, сущность вещей, которая здесь явственна, от взгляда людей там (то есть на земле) сокрыта (ее невозможно познать зрением, слухом и другими чувствами). Поэтому можно утверждать, что познать «их бытие» (сущность вещей) удается только при помощи веры. При этом следует подчеркнуть, что вера — это способ рассуждения, способ познания: то, что в раю явлено непосредственно и можно потрогать рукой, на земле познается верой. Но как бы то ни было, познается: не выдумывается, не изобретается из ничего, а познается верой. Об этом говорит святой Фома: «Вера есть навык ума, благодаря которому начинает в нас быть жизнь вечная, обусловливающая согласие ума на то, что невидимо»[236]. Именно на такой вере, на познании верой, основывается «упованье» — способность определять истинную меру вещей, сущность вещей. Именно она запускает наше самое высокое устремление, надежду однажды увидеть то, как на самом деле все устроено, надежду на рай. Вера становится «в полной мере» основой благодаря своей способности познавать основы всего.

[Исходя из такой веры, из рассудительной веры, мы можем «умозаключить», что даже там, «где знание невластно», где мы не можем положиться на свои органы чувств, есть возможность познания Истины. Размышлять, составлять разрозненные части возможно и без иного зрения, но просто осознав невидимое основание видимых вещей. Именно поэтому веру «доводом нельзя не звать», то есть нельзя не называть ее тем положением, которое дает возможность рассуждения («умозаключать»), возможность мысли.]

Данте, таким образом, говорит нам: проблема — в правильном использовании разума; не нужно ограничивать разум, потому что разум по своей природе стремится к утверждению реальности во всех ее проявлениях, а следовательно, стремится дойти до самой сути, до той крайней точки, где он вынужден признать, что существует еще что-то, неподвластное восприятию нашими органами чувств. Вера — это «довод», отправная точка, запускающая наш мыслительный процесс, но в то же время вера — это «основа», конечная точка, «она процветает в крайней точке движения разума»[237], она — последнее основание всего.

[Апостол Петр отвечает: если бы то, чему учат на земле, все бы понимали так, если бы этому учили в школе, если бы все так рассуждали, тогда, конечно, «софисты ухищрялись бы напрасно» — не было бы места для софистов, для тех, кто голову людей забивает всякой чушью, и мир был бы куда лучше. Здесь, мне кажется, наступает ключевой момент.]