Если бы кто-то встретил и полюбил тебя посреди боли и бед человеческой жизни, если бы ты воплотилась и стала его спутницей на этой земле — вот чего я желал, вот что воспринимал как обещание, — в этом было бы блаженство, в этом было бы счастье. Как Беатриче, ты одарила бы этого человека блаженством.

Ради твоей любви можно было остаться верными желанию «славы и похвал», блага, добра, добродетели, к которым мы так стремились в юные годы. «И на земле блаженство бы познал» — это ли не дантовский «Рай»? Если бы ты была здесь, если бы ты была рядом, наша земная жизнь была бы подобна небесному блаженству, мы были бы блаженны, как боги.

Однако судьбе не было угодно, чтобы желание поэта осуществилось. Вызванное этим разочарование лишает нас способности стремиться к благу, и берут верх цинизм, скепсис и невыразимая тоска. Но вот наперекор всем мрачным утверждениям «я в красоте ищу отдохновенье» — сердце преодолевает препятствия, и вновь рождается желание, вздох, сожаление, которые словно стремятся нагнать собственное желание, которое тоже «отовсюду притесняемо, но не стеснено; низлагаемо, но не погибает», как, может быть, мы могли бы сказать, перефразировав апостола Павла (см.: 2 Кор. 4: 8–9).

И вот вновь появляется цинизм, подступает отчаяние, возникает искушение сказать, что все, что описал Данте, неправда, что это всего лишь иллюзия. Вера в возможность осуществления мечты была ошибкой юности, остается только сожаление («я грущу и плачу», оплакиваю, сожалею) «о безвозвратности ушедших дней», об утраченном желании, о грезах, погибших «в суете мирской». Желание угасает, так как не найден достойный его предмет, а потому погибает всякая надежда.

«Исполненное обещание. Не обман» — это название брошюрки дона Джуссани, вышедшей много лет назад[287]. Леопарди утверждает обратное: обещание не исполнено, это был обман. Сколько моих друзей, в молодости выходивших на баррикады и выкрикивавших лозунги о том, что они хотят изменить мир к лучшему[288], состарились подобным образом, пропитавшись скепсисом и цинизмом из-за того, что тогдашние надежды себя не оправдали. Как печален жизненный путь, если не встречаешь на нем Беатриче, красоту, ставшую плотью, воплотившуюся в человеческом лице, готовую сопровождать нас по жизни.

Но снова, как и прежде, желание разгорается, возрождается, устремляется ввысь. Я лелею твой образ, образ красоты, которая наполнила бы мою жизнь блаженством:

Я надеюсь, по крайней мере, сохранить твой образ, потому что понимаю, что все достоинство и величие моего существования заключено в этом сгустке пламени, в моем сердце. Поэтому «в реальном и удушливом пространстве», в неблагополучной культурной среде, в эти печальные времена, когда «все нас замалчивает», я надеюсь, по крайней мере, сохранить желание. И тогда, хотя красота, которая могла бы принести блаженство, недостижима, мне будет достаточно желания к ней стремиться.