И это при том, что столь многие называют «Рай» «бесплотной» кантикой, оторванной от современной жизни… Данте осознает свою задачу и свою ответственность, понимает, что то, что ему было дано увидеть, должно принадлежать всем и навсегда, он не может оставить это только для себя. Позвольте мне вспомнить в этой связи пронзительные слова, произнесенные папой Франциском во время встречи с представителями католических движений в канун Пятидесятницы: «Иисус стучит в наши двери не только для того, чтобы войти, но и для того, чтобы выйти». Это удивительный образ: может быть, ты даже встретил Христа, но Он мог задохнуться в порочном воздухе твоей замкнутости, твоего одиночества. Единственный способ для того, чтобы Он вошел, — позволить Ему выйти. По-настоящему нашим становится только то, чем мы делимся, это закон природы, и об этом мы уже говорили. По-настоящему твое, неотъемлемо тебе принадлежит только то, чем ты делишься с миром, сообщаешь, выкрикиваешь, иначе ты это теряешь. «Католический»[293] означает данный всем, отданный миру. И Данте прекрасно знает об этой ответственности.

Данте начинает рассказ о невозможном, о том, как он увидел Бога.

[«Свет был так резок», но я выдержал эту резкость, потому что понимал, что если отведу взгляд, то я пропал. Невозможно, никак невозможно оторвать взор, когда мы видим Истину. Это сложно, это требует усилий, режет глаза, но это происходит естественно — невозможно заставить себя оторваться от созерцания этой красоты, этой правды.

И тогда меня «окрылило» именно это чувство высшей, конечной притягательности, я набрался смелости и стал глядеть до тех пор, «доколе в вышине / Не вскрылась Нескончаемая Сила», пока мой взгляд не встретился с «Нескончаемой Силой», то есть с Богом.

Какая исключительная благодать была мне дарована, что мне удалось совершить столь неслыханную, неподвластную смертным вещь — «вонзиться взором в Свет Неизреченный», так что моя способность видеть была задействована в максимальной полноте.]

И что же увидел Данте, направив взгляд на Самого Бога?

Первое видение, один из самых глубоких из созданных им образов.

[Я увидел, что в Божественной глубине, «в этой глуби сокровенной» таится, как дитя в утробе матери, сплетенное любовью в некую книгу, окутанное Божественной любовью, «то, что разлистано по всей Вселенной», то, что в этом мире разобщено, разъято, разделено.]