Яхья, пока арабы и славяне вооружались против него, осадил Севилью и разграбил окрестности, решив таким образом отомстить предприимчивому кади, но его окружали предатели. Берберы Кармоны, вынужденные служить под знаменем Яхьи, в сердцах хранили верность своему прежнему господину, с которым поддерживали отношения, и в октябре 1035 года некоторые из них тайно посетили Севилью. Там они сказали кади и Мухаммеду ибн Абдуллаху, что Яхью легко застать врасплох, потому что он редко бывает трезвым. Те намек поняли. Исмаил, сын кади, выступил во главе севильской армии вместе с Мухаммедом. Ночью они разместили главные силы армии в засаде и отправили отряд к Кармоне в надежде выманить Яхью за пределы городских стен. Яхья как раз пил, когда услышал о приближении севильцев. Вскочив, он закричал: «Нам повезло! Ибн-Аббад прибыл с визитом! К оружию! Все на коней!» Его приказ был выполнен, и вскоре Яхья выехал из города в сопровождении трехсот всадников. Разгоряченный выпивкой, он бросился на врага, не построив людей в боевой порядок, в полной темноте. Не ожидавшие такого напора севильцы тем не менее оказали упорное сопротивление и, когда были вынуждены отступить, двинулись в направлении засады Исмаила. У Яхьи не было шансов. Исмаил напал на противников во главе отряда христиан и разбил его. Яхья был убит. Солдаты разделили бы его судьбу, если бы Мухаммед ибн Абдуллах не попросил Исмаила пощадить их. «Почти все они, – настаивал он, – берберы Кармоны, вынужденные против воли служить ненавистному узурпатору». Исмаил не стал спорить, и преследование разбитого врага было прекращено. Мухаммед сразу же направился в

Кармону, чтобы вернуть свои владения. Негры Яхьи, удерживавшие ворота, попытались его задержать, но Мухаммед, которому активно помогали горожане, ворвался в город через пролом в стене. Войдя во дворец Яхьи, он разделил обитательниц гарема между своими сыновьями и захватил все сокровища принца. Это случилось в ноябре 1035 года. Некоторые хронисты указывают дату 429, а не 427 год хиджры. То, что правильной является последняя, доказывает Ибн Хайян, цитирующий рассказ берберского солдата из Кармоны, принимавшего участие в бою, в котором погиб Яхья.

Новость о гибели Яхьи вызвала невыразимую радость в Севилье и Кармоне. Кади, услышав ее, пал на колени – его примеру последовали все те, кто находился рядом, – и вознес хвалу небесам. Страх перед Хаммудитами на время отступил. Идрис, брат Яхьи, был провозглашен халифом в Малаге, но ему нужно было время, чтобы привлечь на свою сторону вождей берберов – одних обещаниями, других уступками, и он даже не сумел покорить Альхесирас, где его кузена Мухаммеда провозгласили халифом негры. Посчитав, что обстоятельства благоприятствуют, кади захотел обосноваться вместе с мнимым Хишамом в халифском дворце Кордовы. Но Ибн-Джавар не был склонен отказаться от должности. Он сумел убедить горожан, что мнимый халиф – настоящий самозванец. Имя Хишама II не упоминалось в публичных молитвах, и, когда кади прибыл к городским воротам, он обнаружил их закрытыми. Не имея сил, достаточных для взятия силой так хорошо укрепленного города, он отступил и решил обратить оружие против единственного славянского принца, не признавшего Хишама II – Зухайра из Альмерии. Поскольку халиф Касим, желая успокоить Амиридов, дал им много фьефов, Зухайр обычно объединялся ради общего дела с Хаммудитами, и, когда Идрис был объявлен халифом, немедленно признал его.