Тем временем кади напал на Мухаммеда из Кармоны, и его армия, которой, как обычно, командовал его сын Исмаил, одержала ряд блестящих побед. Оссуна и Эсиха сдались, Кармона была в осаде. Дойдя до крайности, Мухаммед попросил помощи у Ибриса из Малаги и Бадиса. Оба откликнулись на его просьбу. Идрис был болен и отправил войска под командованием своего хаджиба Ибн-Баканна. Бадис возглавил свою армию лично. Две армии объединились. Исмаил, уверенный в качестве и численности своего войска, сразу предложил соперникам бой, но Бадис и Ибн-Баканна, видя или предполагая, что враг превосходит их численностью, больше не думали о правителе Кармоны, предоставили его своей судьбе и разошлись, соответственно, в Гранаду и Малагу. Исмаил организовал преследование армии Гранады. К счастью для Бадиса, Ибн-Баканна покинул его каким-то часом раньше и успел вернуться. Две армии соединились возле Эсихи и стали ожидать врага.

Севильцы, считая, что им придется иметь дело с отступающим противником, были неприятно удивлены, увидев перед собой две армии в боевом порядке. Деморализованные этим неожиданным затруднением солдаты в первой же стычке обратились в бегство. Исмаил тщетно пытался остановить своих людей и стал жертвой собственной храбрости – пал на поле боя. После этого севильцы думали только о спасении своих жизней.

Бадис, одержав неожиданно легкую победу, разбил лагерь у ворот Эсихи и был немало удивлен, увидев Абу-л Футуха, который подошел и бросился к его ногам. Его вела привязанность к семье. Он был вынужден покинуть Гранаду в такой спешке, что жена и дети остались в городе. Он знал, что по приказу Бадиса его негр Кодам, его «Тристан Лермит» – придворный Людовика XI, известный своей жестокостью, – арестовал его семью и содержал в Альмуньекаре. Абу-л Футух страстно любил свою супругу, молодую и очень красивую жительницу Андалусии. Его любовь к детям, сыну и дочери, тоже не знала границ. Жизнь без них потеряла для него смысл, и, опасаясь, что Бадис решит отомстить любимым людям за его преступление, он пришел молить о прощении. Абу-л Футух знал, что тиран неумолим и кровожаден, однако надеялся, что в этот момент он не будет беспощадным, поскольку проявил милосердие к Абу Ришу, тоже заговорщику. Рухнув на колени перед принцем, проситель вскричал:

– Прояви милосердие, господин. Клянусь, что я невиновен!

– Как ты посмел явиться ко мне! – Принц пылал яростью. – Ты посеял семена раздора в моей семье, а теперь объявляешь себя невиновным? Думаешь, меня так легко обмануть?

– Ради всего святого, сжалься, мой добрый господин! Вспомни, как взял под свою защиту меня, изгнанника со своей родной земли. Не приписывай мне преступление своего соотечественника. Я не принимал в нем участия. Я бежал с ним, это правда, но лишь потому, что о нашей дружбе было всем известно, и я боялся, что меня посчитают его сообщником, страшился наказания. И вот я стою на коленях перед тобой. Если хочешь, я могу признаться в преступлении, которого не совершал, – только прости меня. Поступи со мной так, как подобает великому королю – монарху, слишком величественному, чтобы мстить такому несчастному человеку, как я, – и позволь мне воссоединиться с семьей.