В воспоминаниях Зои Маслениковой есть рассказ о том, как молодая супружеская пара, недавно принявшая крещение, приехала известить отца Александра о несчастье, случившемся в семье их ближайших друзей, которые тоже крестились вслед за ними. Молодая пианистка Л. готовила на газовой плите. Вдруг ее мохеровый свитер вспыхнул, и Л. мгновенно охватило пламя. Ее увезли в больницу со страшными ожогами, жизнь ее была в опасности. Отцу Александру, который был в тот момент серьезно простужен с диагнозом «воспаление легких» и, несмотря на это, продолжал служить, рекомендовали поставить банки. Женщина, которая взялась их поставить, нечаянно пролила на спину батюшки горящий одеколон, что вызвало страшную боль. Едва сбив пламя со спины, отец Александр бросился тушить начавшийся пожар. Спину облили подсолнечным маслом, присыпали содой. Немедленно вызванный врач скорой помощи сделал обезболивающий укол, сказал о невозможности участия в завтрашней службе и, велев с утра ехать к травматологу, наложил повязку на всю спину. Помощница была в слезах, и отец Александр, успокаивая ее, сказал: «Это не к вам относится. Мне за обожженную девочку надо было пострадать».

«На следующее утро он служил. Боль была так же нестерпима, как и в первую минуту ожога, но батюшка вел себя так, как будто ничего не произошло, и лишь его необычная бледность напоминала о случившемся. Вопреки всем ожиданиям, на третий день отец Александр был здоров — не только от ожогов, но и от воспаления легких, а молодую пианистку выписали через три недели из больницы», — пишет Зоя Масленикова.

Глава 8 Служение в первой половине 1970-х. Работа с паствой. Новые книги

Глава 8

Служение в первой половине 1970-х. Работа с паствой. Новые книги

«Отец Александр служил величественно и трепетно одновременно, — вспоминает Андрей Еремин. — В его действиях, движениях не было поспешности, но не было и стилизации. Он не затягивал и без того длинные православные службы. Но с большой болью относился ко всякому неблагоговейному поведению в храме. „Только любовь, вера и благоговение, — говорил он, — угодны Богу, и только после этого всё остальное. Поэтому молящиеся должны беречь свое сердце, чтобы оно не оскорбляло святыню“.

Особым чувством было исполнено его служение литургии. Вот где был источник сил для крестоношения — для всех тех огромных нагрузок, что он нес в своей жизни! Каждый евхаристический канон отец Александр проживал как личную Пятидесятницу. Поэтому такой болью отзывались в его сердце театральность, статичность, магический характер некоторых моментов православного богослужения. Всё то, что привнесено традицией обрядоверия. Как-то он сказал: „Я прихожу в храм на великие страдания и знаю, что не идти — нельзя“.