Проповеди и лекции отца Александра были всегда нацелены на конкретную аудиторию. Поистине, «глаголом» он «жег сердца» людей. У него был удивительно теплый и волнующий голос, никого не оставлявший равнодушным. Существует музыкальный анализ интонационного построения проповедей отца Александра, выполненный композитором Олегом Степурко. Он указывает на музыкальность его фраз, на их сравнимость с музыкой Мусоргского. В его интонациях были заключены огонь и биение сердца. «Во время проповедей батюшки на наших глазах совершалось чудо непосредственного обогащения Церковного Предания, — вспоминает Андрей Еремин. — Ибо отец Александр излагал вечные евангельские истины на языке нашей эпохи. При этом батюшка передавал свою веру не просто словами, но всей своей жизненной силой, которая шла от него, как электрический ток, по невидимым проводам к душе каждого слушателя. Как-то он сказал мне, что именно ощущение этих невидимых „нитей“, идущих от сердца проповедника к сердцам слушателей, является важнейшим условием настоящей проповеди, условием куда более значимым, чем знание законов психологии и ораторского искусства»[201].

Стилиcтика его выступлений перед интеллектуалами и перед деревенскими старушками отличалась лишь потому, что отец Александр всегда ставил перед собой цель быть максимально понятным и донести Слово Божие до каждого. Его выступления были образцом мастерского владения словом, речь была наполнена глубоким философским содержанием, богата образами, заимствованными из мировой литературы, ссылками на полотна прекрасных художников. Но также легко он мог использовать в своей речи и простонародные и даже сленговые выражения, чтобы быть лучше понятым теми людьми, которые слушали его в данный момент. Именно этим объясняется значительно более простой и доступный для восприятия самыми простыми людьми язык его проповедей и общих исповедей, произнесенных в храме, по сравнению с языком, которым написаны его книги, адресованные более образованным людям.

«Его проповеди всегда были потоком — не потоком сознания, а потоком духовной лавы, которая горит, но имеет берега, — пишет Владимир Илюшенко. — Когда он возглашал: „Благословенно Царство Отца и Сына и Святого Духа!“, его голос звенел, как голос древнего пророка, и вы сразу переносились из мира обыденности в иной мир, „где нет болезни, печали и воздыхания“».

Но главными особенностями проповедей отца Александра были проникновенность чувства, сердечное тепло и сопричастность Христу — об этом вспоминают почти все его прихожане.

Какой глубокой поэтикой наполнена, например, его проповедь в день Благовещения Пресвятой Богородицы и как сильно проникают его слова в душу каждого: