«Какое прекрасное слово — Благовещение! Оно означает самую суть, самое существо нашей веры — Благую Весть, Радостную Весть. Все вы знаете, что в любом храме на царских вратах всегда можно увидеть изображение Благовещения: Матерь Божию и Архангела Гавриила.

В то самое благословенное утро (возможно, это была ночь, а может быть — полдень — мы не знаем), когда Дева Мария находилась одна, Ей открылась тайна Ее материнства. Среди вас многие — матери, многие носили детей под сердцем. И все вы помните, что в это время были и тревоги, и ожидания, и молитвы, и радость. И вот подумайте, что пережила Пречистая Дева Мария, когда Ей было суждено дать жизнь Господу Иисусу, Спасителю всех нас».

Отец Александр не скрывал своего еврейского происхождения, но также никогда не подчеркивал его. Отвечая на вопросы слушателей после одной из лекций, он сказал: «Я совершенно чужд национальных предрассудков, я люблю все народы. Но я никогда не отрекаюсь от своего национального происхождения, и то, что в моих жилах течет кровь Христа Спасителя и апостолов, доставляет мне только радость. Это для меня просто честь»[202].

На вопрос об отношении к другим христианским вероисповеданиям отец Александр ответил следующее: «Отношение мое сложилось не сразу. Но путем долгих размышлений, контактов и исследований я пришел к убеждению, что Церковь по существу едина и разделили христиан главным образом их ограниченность, узость, грехи. Этот печальный факт стал одной из главных причин кризисов в христианстве. Только на пути братского единения и уважения к многообразным формам церковной жизни можем мы надеяться вновь обрести силу, мир и благословение Божие»[203]. При этом под экуменизмом отец Александр понимал возможность открытого контакта и диалога различных христианских вероисповеданий: православия, католичества и протестантизма, а никак не слияние их в одну мировую религию[204]. «Научи нас видеть братьев в тех, кто мыслит иначе, чем мы, в иноверцах и неверующих», — молил он Господа[205]. В своем «Письме об экуменизме» от писал: «Как быть, если видишь у инославных христиан нечто воистину достойное и прекрасное (горячую веру, живую молитву, чистоту жизни, общинность)? Ответ один: благодарить Бога за этих людей и молиться о том, чтобы и мы умножали в своей среде эти черты и дарования». В то же время отец Александр всегда говорил о том, что его подлинным идеалом является православие «с человеческим лицом», и когда кто-то сказал ему о своем раздражении по отношению к православию, батюшка ответил: «Но ведь православие — это мы с вами»[206].