От кого же, на самом деле, Нахманид получил эзотерическую традицию, остаётся вопросом. Он упоминает в комментарии к Йецира Хасида Исаака Слепого, но не как учителя. И письмо Исаака к нему и его двоюродному брату Ионе Жеронди, о котором у нас будет случай поговорить позднее, не указывает ни на какие прямые отношения. Нахманид упоминает как учителя Иехуду бен Якара, особенно в галахических сочинениях. Напротив, в серии несомненно подлинных традиций, восходящих к самому важному последователю Нахманида Соломону ибн Адрету, появляется глубоко загадочная фигура каббалиста по имени бен Белима (личное имя никогда не упоминается), который якобы был связующим звеном между ним и Исааком Слепым [694]. Меир ибн Сахула в своём комментарии к традициям Нахманида (fol. 29а) противопоставляет полученные от бен Белима тем, которые идут от Исаака. В очень старых записях на полях, происходящих из круга Жероны и сохранившихся в Ms. Parma, de Rossi 68, упоминается спор между Нахманидом и бен Белима о судьбе духа Навота (1 Цар. 22); спор предполагает, что бен Белима утверждал некое переселение душ или преображение в том числе для высших духов, даже в мире сефирот вплоть до бина[695]. Существование такого каббалиста, таким образом, установлено безо всяких сомнений, вне зависимости от того, насколько загадочно его имя. Это не семейное имя и не патроним. Белима неизвестно мне как женское имя, и крайне маловероятно, чтобы Соломон ибн Адрет передал это имя в испорченной форме своим ученикам. Остаётся гипотеза псевдонима, намеренно заменяющего другое имя, которое хранилось в тайне по неизвестным нам причинам, совершенно вопреки привычкам этого круга. Псевдоним, похоже, происходит от В Hullin 89а, где Иов 26:7 применяется к Моисею и Аарону, которые, осаждаемые израильтянами, превратились в ничто! Упомянутый каббалист, таким образом, мог быть [...] бен Моше (а не [...] бен Аароном). Предположение Б. Динура, что псевдоним указывает на р. Иону бен Авраама Жеронди (из-за его отношения к спору вокруг Маймонида) кажется маловероятным. Возможно, открытия новых манускриптов однажды прояснят этот вопрос. Во всяком случае, это имя, буквальным переводом которого будет «сын Ничто» или «сын уединения» вызывает любопытство историка. Остаётся неясным, следует ли помещать бен Белима в Жерону, что вполне возможно, или в Прованс, где Нахманид мог повстречать его в юности.

В сочинениях Эзры и Нахманида не упоминаются каббалистические концепции круга Ийюн. То, что эти концепции, однако, утвердились в Испании, тем не менее, следует из письма к Нахманиду, в котором автор излагает учение о сефирот «согласно нашей Каббале», полученной от его учителя Иосифа ибн Маза[696]. Семья Маза была среди самых уважаемых в Толедо; судья по имени Самуил бен Иосиф ибн Маза, возможно, правнук упомянутого Иосифа, умер здесь в 1349 г.[697] Однако, около 1240—1250 гг. этот каббалист из Толедо передал учения, которые точно происходят из материалов группы Ийюн. Послание называет двадцать два пути десяти сефирот из «чудесного света» вплоть до «завесы» — все эти названия знакомы по другим контекстам и похожи (хотя не идентичны) на перечисления в круге Ийюн. В письме, процитированном в предыдущей главе, также упоминается толедский мистик из семьи ибн Зиза. Это может указывать на существование в Толедо каббалистического круга, который имел связи с семьёй каббалистов Абулафия в Толедо и Бургосе, о которых я буду говорить далее.