«Слышал я от моего учителя (Бааль-Шем-Това), что если над человеком вершится строгий суд, то он должен с утра учить Тору в приникновении, вкладывая в это сердце, — так, чтобы благодаря этому прильнуть к внутреннему свету Творца, сокрытому в буквах Торы…»

«…Омовение в микве смягчает все суды до такой степени, что даже само качество суда согласно прийти на помощь человеку…»

«…Следует смягчать строгий суд с помощью веры: человек должен в самом деле поверить в то, что все — от Него, Благословенного… Человек должен поверить, что за всем происходящим скрывается милосердие Творца. И тогда, благодаря вере, смягчается строгий суд…»

Таким образом, Бешт основывал убежденность в возможности изменения приговора Небес (или судьбы, предопределения, как это называют люди, не обладающие достаточной силой веры) основана на диалектическом единстве меры Суда и Милосердия Творца, в осознании той истины, что «даже то, что на наш взгляд, кажется проявлением суда, на самом деле не что иное, как „длань Творца, простертая навстречу тем, кто хочет вернуться к Нему (Псахим, 119а)“[216].

* * *

Со всем вышесказанным тесно связана и эсхатологическая концепция Бааль-Шем-Това, которая была изложена в уже упоминавшемся его письме к р. Гершону.

Как и все его предшественники, в русле классического иудаизма Бешт связывал светлое будущее человечество с приходом Машиаха-Мессии. Исходя из текста этого письма, Ш. Дубнов пришел к выводу, что мессианская идея отождествляется у Бешта „не с национальным, политическим возрождением, а с индивидуальным развитием, с распространением глубокой веры в людях“[217].

Само изгнание (галут) еврейского народа из Земли Израиля, утрата им своего государства, былого величия и возможности спокойно жить на родной земле, гонения на евреев всюду, где бы они ни оказались, трактовалось им опять-таки с точки зрения каббалы — чтобы покончить с изгнанием и достичь избавления на физическом, материальном уровне, сначала надо доискаться до его духовных корней и исправить их, а уже их исправление приведет и ко всем другим изменениям.

Согласно р. Яакову-Йосефу их Полонного стих 69-ого псалма Давида „Близко к душе моей избавление…“ по Бешту следовало понимать, как „душа должна освободиться из изгнания дурного побуждения“.

Еще более отчетливо эта мысль проступает в высказывании Бешта о двух видах изгнания, которое в записи разных его учеников несколько варьируется, но ядро и суть его слов от этого не меняются: „Есть два вида изгнания. Первое — физическое изгнание среди народов мира, поклоняющихся идолам. Второе же — изгнание формы и души, пребывающих в плену у дурного начала, великого притеснителя и ненавистника человека. Именно дурное начало обременяет человека заботами о потребностях тела и делах этого мира, дабы не оставалось у него свободного времени, чтобы осознать, что необходимо его душе. И два вида изгнания взаимосвязаны.