В интерпретации Бешта знакомые тексты начинают играть совершенно новыми красками, причем зачастую его аллегорические толкования носят моралистический характер и очень далеко уводят от исконного текста, но встречаются и толкования в классическом духе.

Например, во фразе «И увидел Г-сподь, что он (Моше) подходит смотреть, и воззвал к нему Б-г из терновника…» (Ис., 3:4) Бешт видит подтверждение того, что «Шхина включает в себя все миры — неживую природу, растения, животных и человека, и все творения, какие только существуют, как хороши, так и дурные. И для Моше, учителя нашего, было удивительно, каким образом Шхина, которая представляет собой подлинное единство, может одновременно включать в себя две противоположности и каким образом противостоящие друг другу добро и зло могут образовать истинное единство»[242].

Вот как Бешт трактовал слова книги «Ваикра» («Левит») «Никакой закваски и никакого меду не должны вы воскуривать в огнепалимую жертву Господу» (2:11): «Закваска намекает на гордыню, а мед на вожделение. И то, и другое непригодно в служении Всевышнему. И когда человек удостаивается изжить гордыню и вожделение, тогда он с лёгкостью может приникнуть к Нему, благословенному»[243].

История смерти сыновей Аарона Надава и Авигу комментируется следующим образом: «Порой дурное начало дает человеку совет, побуждая его подниматься над своим уровнем, дабы он упал вниз до самой бездны. Об этом сказали мудрецы: „Избыток масла приводит к тому, что светильник гаснет“. На это намекает и стих: „Они (Надав и Авигу) приблизились к Господу и умерли“ (Ваикра, 16:1) — то есть чрезмерное приближение приводит к падению»[244].

Комментируя рассказ Торы о строительстве Переносного Храма и Скинии Завета, Бешт утверждал: «Человек подобен Скинии, ибо его сердце — скиния нефеш (низшей души), а разум — скиния нешама (высшей души). Поэтому человек должен сделаться престолом для Шхины, дабы она пребывала в его сердце и разуме»[245].

А вот что для Бешта следует из слов Мишны: «Жертвы Святая святых резали к северу от жертвенника», а «жертвы легкой святости можно резать в любом месте Храмового двора»: «Святая святых — это намек на мудрецов Торы. Но дурное начало „прячется“ и приходит к ним в обличье доброго начала, убеждая их, что если они последуют его совету, то исполнят заповедь. А „малая святость“ намекает на обычных людей. Их дурное начало не нуждается в подобных ухищрениях»[246].

Подобные комментарии порождали у последователей Бешта чувство, что вся Письменная и Устная Тора адресована именно им. И точно так же они воспринимаются и сегодня, еще раз подтверждая величие Бешта.