Франкисты представили для обсуждения семь тезисов, среди которых были и такие: все предсказания пророков о Мессии уже исполнились; все обряды иудейства прекращены с момента прихода Мессии; веру в царя-Мессию можно усвоить только путем крещения; Талмуд учит, что христианская кровь нужна для обрядов, и тот, кто верит в Талмуд, должен употреблять эту кровь. Раввины не осмеливались оспаривать основные христианские догмы, опасаясь преследований, и очень хотели, чтобы франкисты как можно скорее оставили еврейство…

Страстную речь против обвинения в употреблении христианской крови произнес львовский раввин Хаим Коэн Раппопорт, изобличивший противников в грубом невежестве и в извращении текстов. Среди его потомков сохранилось воспоминание, что перед своим выступлением раввин облачился в белые одежды, словно собирался перейти в мир иной, и что евреи своей победой обязаны мудрости их предка, которая вызвала даже „похвалу князей“: „не иначе, говорили князья, дух Божий почиет на этом человеке“.

Суд признал победу франкистов по всем пунктам кроме обвинения в ритуальных убийствах, а этот вопрос передали на дополнительное рассмотрение в церковный суд. Но франкисты сумели отомстить и тут, и их стараниями был возбужден ритуальный процесс в местечке Войславицы, где казнили двух раввинов и двух кагальных старшин. Не случайно один из франкистов сказал раввину Хаиму Раппопорту: „Хаим, ты хотел пить нашу кровь (отлучением от общины), так вот тебе кровь за кровь!“.

После диспута священники потребовали, чтобы франкисты немедленно крестились, иначе их всех объявят еретиками. В первой группе крестившихся во Львове были жена Франка и его дети. Сам Франк перешел из магометанства в католичество в Варшаве в присутствии королевской семьи и всего двора; его крестным отцом был сам король Август III, и при крещении он получил имя Иосиф»[300].

Нам ничего неизвестно том, принимал ли Бешт непосредственное участие в дебатах на диспуте 1759 года, или просто присутствовал там в качестве «группы поддержки». Однако с большой степенью вероятности можно предположить, что, когда встал вопрос о требовании к франкистам отречься от иудаизма, Бешт публично выступил против этого, но оказался в оппозиции. Причем, возможно, был единственным, кто пытался переубедить остальных выдающихся раввинов Речи Посполита воздержаться от такого шага.

Основатель хасидизма так и не смирился с этим решением и последующим крещением последователей Франка, и по возвращении с диспута сказал, что «Шхина плачет и говорит: „Все то время, пока телесный орган на своем месте, есть еще надежда на исцеление. Но когда отрезают его, то пропадает надежда навеки, ведь каждый еврей — это частичка Шхины“»[301].