И для Бешта это были не просто слова — всю свою жизнь он выказывал готовность бороться за каждого еврея, каким бы глубоким ни было его падение, и случившееся, вне сомнения, причинило ему сильную душевную боль.

Не исключено, что Бешт принимал участие в диспуте так, что никто из присутствующих этого участия физически не ощущал — бестелесно, с помощью каббалы, используя свои телепатические способности, и таким образом внес свою лепту в то, что главное обвинение франкистов — в совершении ритуальных убийств, грозившее всем евреям Речи Посполита страшными бедами, включая волну погромов — в итоге было с них снято.

Сам Бешт говорил, что борьба с сектой Якова Франка стоила ему огромных душевных сил, и его ученики были убеждены, что именно это и стало причиной его тяжелой болезни, а затем и смерти.

Он почувствовал приближение своей кончины уже в Судный день 1759 года, сказал об этом р. Зеэву-Вольфу Кицесу, и добавил, что по окончании Судного дня небо заволокут тучи, и они не смогут сделать освящение луны — это и будет знаком того, что пошел последний год его земной жизни. Но р. Зеэв-Вольф стал истово молиться, и через пару часов после вечерней молитвы тучи рассеялись, в небе появилась луна, и он поспешил позвать Бешта на обряд освящения месяца. Р. Зеэв решил, что расступившиеся тучи означают отмену вынесенного Бешту приговора и пустился вместе с другими учениками в пляс, но Бешт заметил, что приговор остался в силе.

«Шивхей Бешт» рассказывает, что на Песах 1760 года р. Пинхас из Кореца приехал в Меджибож, и своим духовным зрением узрел, что Бешту суждено вскоре умереть из-за его жесткого противостояния секте Шабтая Цви.

Прямо об этом в тексте не говорится, но определённый намек на то, что победа евреев в диспуте была оговорена в Небесном суде уходом из жизни Бешта и лишения их лидера такого масштаба, усмотреть можно.

Р. Пинхас стал страстно молиться за отмену этого приговора, но перед молитвой какая-то сила удержала его от похода в микву, а когда понял, что не может отменить решение Небесного суда, то стал винить себя в том, что не пошел в микву — ведь если бы он это сделал, его молитва, возможно, была бы услышана.

После молитвы Бешт спросил р. Пинхаса, ходил ли тот сегодня в микву, а услышав отрицательный ответ, сказал: «Когда дело сделано, тут уже ничего не исправишь». Из чего р. Пинхас понял, что Бешт знает о приближающейся смерти и спокойно к ней готовится.

Поняв, что если ученики о чем-то прознают, то станут усердно молиться за его выздоровление, он не только ничего им не сказал, но и отослал их с различными заданиями по другим городам и местечкам — чтобы они пребывали в неведении о состоянии его здоровья. И только р. Пинхас из Кореца наотрез отказался покинуть Меджибож и продолжал молиться за Бешта, с горечью сознавая, что ничего уже изменить нельзя.