Но львовский раввин и в самом деле был великим мудрецом Торы. Он не захотел принимать поспешного решения, а заявил, что для такого дела надо собрать много знатоков Торы и Галахи из самых разных мест.
«Да вот, кстати, — добавил он, — только вчера проезжал я через ближайшую к Бродам деревню, а там ночевал один бедняк, большой знаток Торы и человек весьма Б-гобоязненный, и говорил, что тоже едет в Броды, так я думаю, что лучше бы поискали и привели того человека на сие собрание».
Жители бросились искать этого бедняка и после долгих поисков нашли р. Зеэва Кицеса, привели его на великое сие собрание, поведали ему обо всем происходящем и все грамоты показали ему.
В ответ р. Зеэв Куцис закричал: «Господину и святому учителю моему с сотоварищами его желаете вы учинить такое?!».
Тут же начался диспут, в котором р. Зеэв-Вольф одержал полную победу, доказав, что Бешт, упаси Б-г, не восстает против книги «
Бродские раввины поняли, что их замысел сорвался и постарались замять скандал. А р. Зеэв-Вольф отправился в обратный пусть в самом лучшем расположении духа — он понял, что прекрасно справился с поставленной ему задачей.
И вот этот рассказ выглядит уже вполне достоверно. Никакого отлучения не было — по той простой причине, что его удалось предотвратить.
Глава 8. Закат
Глава 8. Закат
В финальных главах биографий принято великих писать, что последние годы жизни их героя, безусловно, были счастливыми. Или, наоборот, несчастными. Но дело в том, что само понятие «счастья» или «несчастья» в его обычном представлении попросту неприменимо к Бешту.
Вряд ли он сам, в силу воспитания и той среды, в которой жил и действовал, когда-нибудь задумывался о том, счастлив он или несчастлив. Его жизнь была посвящена одной цели — служению Всевышнему и своему народу, и это служение само по себе доставляло ему то, что принято называть счастьем, наслаждением жизнью и моральным удовлетворением. Материальная сторона жизни всегда занимала его меньше всего, но по общепринятым меркам своего времени Бешт, безусловно, считался обеспеченным и счастливым человеком.
В последний период его земного существования у него была довольно большая семья — на его обеспечении находились сын р. Гершеле-Цви (которому на тот момент было уже 35 лет) с семьей, а также семья дочери Адель и приемного сына Шмуэля, семья его писца р. Цви и семья его слуги Якеля (Яакова).