- Ну, вот и хорошо! - Маруся встала, чмокнула брата в макушку и, поставив на печку чугунный утюжок, принялась убирать со стола.

  Когда Михаил остался один, то долго лежал на старом топчане. Он вдруг понял, что впервые после войны осознал себя по имени, а не по фамилии. "В мирную жизнь втягиваешься" - улыбнулся сам себе, и пошёл осматривать территорию. Сестрино хозяйство было запущенным, но Михаил почему-то везде натыкался на следы чьей-то бурной деятельности, и он точно знал, что это не Марусиных рук дело. В погребе картофель высох, но было видно, что его не перебирали, и не сортировали по размеру, и даже не сушили на грядке после того, как выкопали. Михаил выгребал сухой картофель лопатой для снега на кусок брезента, а потом выносил в заранее выкопанную яму в огороде. Разобравшись с картошкой, принялся за капусту. И тут он удивился тому, что капустные кочаны при уборке не подрубали топориком, а срезали ножом. "Но, почему? Это же долго и трудно, только мозоли натрёшь" - думал Михаил. Когда и с капустой было покончено, Михаил перешёл в дом, чтобы убрать в комнате остатки яблок с пола. Больше всего яблок закатилось под Марусину кровать. Михаил сходил в сарай, снова взял, убранную было, лопату для снега и, вернувшись в комнату, начал этой лопатой выгребать яблоки из-под кровати. Когда вместе с яблоками Михаил подцепил плоский предмет, он подумал, что это какой-то старый Марусин ридикюль, и чтобы он не мешал вытаскивать яблоки, потянул его к себе. Маруся вернулась домой, и застала своего брата лежащим на полу, он прижимал к себе старенький школьный портфель.

  Михаил молчал три дня. Маруся старалась не попадаться ему на глаза, а он её словно и не видел. Он, молча, навёл порядок в доме и на огороде, заготовил дров, даже больше чем надо, а в дождливое утро понедельника, накинул на себя плащ палатку, и куда-то ушёл, не притронувшись к завтраку. Маруся уехала на работу в полном смятении чувств. Она поняла только одно, что первую блокадную зиму её племянник Славик прожил здесь, на её даче. "Но почему он ушёл?" - думала Маруся. "Он мог снова посадить огород, семян было достаточно. И раз он такой сообразительный, сумел бы разобраться, как грядки заделать". Всю дорогу до своего училища, Маруся плакала. Сердце сжималось от тоски, ведь её единственный племянник, которого она любила, как родного ребёнка, пропал. И вдруг её пронзила страшная мысль, что Славик пропал навсегда. Иначе он бы давно вернулся.

  В сельсовете, к которому относился дачный посёлок, где жила Маруся, Михаила встретил молодой председатель, с цыганской внешностью. Кононову показалось, что тот прячет свою правую руку за спиной, а потом догадался, что руки у того просто нет. "Интересно, где цыганёнок мог руку потерять?" - подумал Михаил, мужчина выглядел очень молодо, явно не фронтовик. Михаил протянул ему своё служебное удостоверение. Председатель долго всматривался в его лицо, а потом, наконец, произнёс: