— Что это за жидкость?

— Околоплодные воды. Или наилучшее приближение к ним, насколько мне удалось достичь. «Затем, что он накормлен медом и млеком Рая напоен».

— Он жив?

— Спит. Восстанавливает силы. Я часто задаю себе вопрос: что он видит во сне? Какие, возможно, чудеса ему снятся! — Я показал на нарочито большой красный рычаг на боку сферы. — У меня есть способ разбудить его.

Все трое мы смотрели сквозь окошечко на лицо этого замечательного человека, этого титана поэзии и философской мысли — последнего человека, о котором говорили, что он читал все. Он невозмутимо плавал в золотистой жидкости, величественный, несмотря на вызванные пребыванием в могиле недостатки внешности.

Мун смотрел, и слезы выступали у него на глазах.

— Я понял, — прошептал он. — Простите меня. Вы были правы.

Может, после этого вы станете думать обо мне хуже, но когда я услышал от него эти слова, я захлопал в ладоши, запрыгал и завопил от ребячьей радости.

Миссис Гроссмит снова проснулась уже ко времени завтрака, несколько часов спустя после того, как ее жених ушел из дому. Она сонно потерла глаза, яростно почесалась и готова была уже выбраться из постели и приготовить чашечку чая, когда услышала доносящиеся с кухни непонятные звуки — детский смех и мужские голоса, грубые и незнакомые. Она вооружилась первым попавшимся под руку тяжелым предметом (не найдя ни кочерги, ни вазы, она была вынуждена взять ночной горшок) и на цыпочках вошла в соседнее помещение.

Перед плитой сутуло сновали две невероятные фигуры — взрослые мужчины, одетые как школьники. Они играли с мягким, круглым предметом, пиная его друг другу, будто футбольный мяч. Предмет при этом хлюпал.

Тот, что был покоренастее, ухмыльнулся ей, когда она вошла.

— Привет, миссис Гро!

— Привет, миссис, — сказал второй, повежливее.

— Надеюсь, мы не разбудили вас? Мы тут немножко поиграли в мячик.

— Погоняли мяч самую малость!

И туг миссис Гроссмит увидела, что же это был на самом деле за мяч. Странно, подумала она, глядя словно издалека, как будто что-то отвлекло ее от ужаса зрелища, странно, что, отделенная от тела, человеческая голова кажется намного меньше, чем когда сидит на плечах. Она попыталась закричать, но не сумела выдавить ни звука.

— Увы, дурные новости, миссис, — вежливо сказал Бун. — Ваш жених был профессиональным убийцей, известным своим хозяевам под кличкой Мангуст. Боюсь, нам с Хокером пришлось хорошенько отлупить его.

— Мы ему башку отпилили, — хихикнул Хокер. — Чуть не сдохли от хохота.