– Я беру на себя всю ответственность, сэр. – Беттередж заикался и с трудом подбирал слова; похоже, случилось что-то скверное. – Мистер Фрейзер ждёт вас, сэр. Всё оставлено на своих местах.

Олифант вышел из гостиной и поднялся по узкой, опасной крутизны лестнице в совершенно пустой коридор, освещённый ещё одной карбидной лампой. По голым оштукатуренным стенам расползались причудливые потёки соли. Запах гари резко усилился.

Сквозь ещё одну дверь он прошёл в маленькую, ярко освещённую комнату. Фрейзер, молитвенно коленопреклонённый рядом с распростёртым на полу трупом, поднял на Олифанта мрачное, сосредоточенное лицо, хотел что-то сказать, но осёкся, остановленный взмахом руки.

Так вот, значит, откуда эта вонь. Посреди окованной железными полосами крышки старомодного дорожного сундука расположился новейший портативный прибор для приготовления пищи в походных условиях; латунный топливный бачок «Примус» сверкал, как зеркало, зато содержимое маленькой чугунной сковородки спеклось в чёрную, неопрятную, дурно пахнущую массу. Еда сгорела с концами.

Да и едок – тоже. При жизни этот человек был настоящим великаном, теперь же его труп начисто перегородил тесную комнатёнку. Олифант неохотно перешагнул через окоченевшую руку, наклонился и несколько секунд изучал сведённое предсмертной судорогой лицо, тусклые невидящие глаза. Выпрямившись, он обернулся к Фрейзеру.

– Ну и что вы думаете?

– Покойничек разогревал консервированные бобы, – сказал Фрейзер. – Ел их прямо со сковородки. Вот этим. – Он указал ногой на кухонную ложку с выщербленной голубой эмалью. – Я почти уверен, что никого здесь с ним не было. Умял треть банки и вырубился. Яд.

– Яд, говорите? – Олифант вынул из кармана портсигар и серебряную гильотинку. – И что же это такое могло быть? – Он достал сигару, обрезал её и проколол.

– Что-то сильное, вон ведь какого мужика свалило.

– Да, – кивнул Олифант. – Крупный экземпляр.

– Сэр, – подал голос Беттередж, – вы посмотрите вот на это.

Кожаные ножны, снабжённые для крепления на теле длинными ремешками, были сплошь покрыты белёсыми потёками пота, из них торчала грубая роговая рукоятка с латунной гардой. Оружие, извлечённое Беттереджем из ножен, отдалён но напоминало морской кортик[132], однако не было обоюдоострым; кроме того, тупая его сторона имела вблизи конца своеобразную искривлённую выемку.

– А что это за медная накладка по тупой стороне?

– Чтобы парировать клинок противника, – объяснил Олифанту Фрейзер. – Мягкий металл, цепляет лезвие. Американские штучки.

– Клеймо изготовителя?