Ответ был очевиден, поэтому не прозвучал. Отбивая каблуками шаг, Энтони прогуливался по проходу мимо камер, рассматривая притихших заключенных, точно управляющий, что подбирает индюков перед пиром.

— Этот… и еще вот этот, да, со шрамом. Еще вот этих двое.

Я ждал. Сейчас он дойдет до меня, и тогда появится шанс на свободу. Но что ему сказать? Как объяснить, какого черта я делаю в тюрьме?

— Достаточно, пожалуй, — заявил Энтони, не дойдя с десяток шагов до меня. — Всех этих оформляй, вечером за ними приедет мой человек.

— Но, господин Энтони…

— Я неясно выразился?

— Вполне ясно.

Стражник, придерживая фуражку, побежал к лестнице. Энтони развернулся и последовал в обратном направлении. Он уходил, и моя надежда таяла с каждым его шагом.

— Повезло, — прокряхтел Боб из сумрака недр своей камеры. — Прозябать в шахтах? Пфф!

— Сквайр Энтони! — заорал я.

В темноте блеснули глаза Боба. Он удивленно глядел на меня.

— Сквайр Энтони!!!

Тот обернулся, в некотором недоумении посмотрел на череду решеток, не замечая меня. Тогда я махнул рукой между прутьями.

— А ну, молчать! — прикрикнул побагровевший стражник.

— Кто это там? — вальяжно спросил председатель консерваторов.

— Один из заключенных.

— Но он меня знает.

— Я же сам называл вас по имени.

Сквайр Энтони нехотя двинулся в мою сторону, остановился так, чтобы видеть меня, но не делать лишнего шага к сближению. Несколько секунд он с прищуром всматривался в мое лицо, пытаясь вспомнить, и уже почти бросил эту затею, когда я подсказал:

— Лоринг, сквайр. Специалист по картинам.