Незнакомые Андрею люди в костюмах прошли между рядов. Он отчетливо слышал их мысли. Слишком отчетливо. Он боялся шелохнуться. Мария смотрела на людей испуганно-зачарованно.

— Его здесь нет.

— Но мы слышали, что он тут.

— Возможно, процесс трансформации не завершен до конца. Мы найдем его в актовом зале перед выездом.

В голове у него была тьма. Мысли этих странных людей проскакивали в плотной тьме подобно искоркам и тут же затухали, а он наблюдал за ними откуда-то сверху.

Завтрак заканчивался, но все, кто находился в столовой, продолжали сидеть. Разговоры прекратились, повисла тишина, изредка разбавляемая стуком ложки или вилки о тарелку.

Он боялся подумать. Боялся, что они услышат его мысли. И сидел, замерев, отражая в сознании наблюдаемую картинку — скопище молчащих людей, уткнувшихся в столики и подносы.

Ты можешь думать, только не транслируй мысли наружу. Как в игре. Помнишь, ты играл человечком, который бежал и стрелял, а ты управлял, наблюдая за ним сверху. Человечек ни о чем не думал, за него думал ты. Попробуй.

Нет. Я так не могу. Что за бред.

Люди зашевелились. Кто-то опять уловил его мысли. Андрей уставился в окно, там бесновалась пурга. Снежинки кружились, падали, завихрялись, их кидало в стекло и скручивало в спираль, они собирались вместе и вновь разбегались, рассеивались, чтобы через мгновение яростно кинуться в атаку. В его зрачках остались только эти снежинки, тонущие в черном омуте — мысли исчезли, темная гладь расступилась.

На него смотрело пугающее око бездны.

Глава 28

Глава 28

Осень 2012 года

— Папа, папочка, а давай поиграем с тобой в игру, — Саша легонько тронула его за рукав. Андрей печатал новую статью в новый выпуск экспертной колонки городского портала, его пальцы скользили по клавиатуре ноутбука.

— Малышка, папа работает, статью сочиняет на завтра. Подожди чуть-чуть. Допишу и поиграем. — Он принялся снова строчить по клавишам, но тут вдруг понял, что мысль, всегда опережающая пальцы как минимум на несколько слов — утекла. Он потерял нить рассуждений. В такие моменты Андрей обычно злился, иной раз продолжить текст в нужной тональности не получалось, как он не старался. Если не успел записать, или хотя бы сделать наметки парой слов или голосовую запись в диктофон, считай — пропало.

Он посмотрел на экран ноутбука. Буквы выстроились ровным рядом и в начале нового предложения, оборвав мысль на полуслове, мигал проклятый курсор.