Игорь Сергеевич в водолазке и джинсах мог сойти за студента художественного колледжа. Он посмотрел Оле за плечо, протер очки.

— Не ругайтесь, это не украшает девушек.

— Бляха-муха — не ругательство. Это просто муха на бляхе ремня.

— Предположим. Вы, я погляжу, на пикник собрались?

— Типа того, — с мрачным вызовом ответила Оля.

Историк миролюбиво покивал.

— И план побега у вас есть?

— Есть. Мне несколько дней надо. Отдохнуть, полюбоваться настоящими высотными домами.

— А как же Артем?

«Что ж ты привязался ко мне, мистер Совесть?»

— А мне плевать, — отчеканила Оля. — С высокой колокольни. Вот такой я ужасный человек. Мне при жизни мамы было плевать на него. Что должно измениться?

— Все? Да, наверное, абсолютно все.

— На практике — нет.

— Оля… — Игорь Сергеевич изучал ее проницательными глазами. — Ваша мама хотела бы…

— Мамы нет, — прервала Оля. — Ее сожгли в сраном крематории по распоряжению отчима. Косточки не осталось. Откуда вы знаете, чего хочет пепел?

— Я знаю, что ты чувствуешь сейчас.

Под лучистым взглядом Игоря Сергеевича Оле стало тошно, будто гнусные помыслы забегали в ее душе, как крысы в трюме тонущего корабля. Учитель плавно перешел на «ты».

«Выискался дружок. Пойди с Алисой подружись, больше пользы…»

— Сомневаюсь.

В кустах чирикала птица: звук ножниц, щелканье металла.