— Пошли, Джек. Меня дрожь пробирает.
Голд упрямо мотнул головой.
— У нас ордер на обыск, Джо. Давай искать.
— Ну чего ты, Джек, пошли...
Голд сердито сверкнул глазами.
— Не хватает смелости, шериф, подожди снаружи. И правда, зачем ссориться с друзьями?
Он решительно шагнул к щиту с плакатом, изображавшему груду закоченевших еврейских трупов, которых разбивали и сваливали в кучу как мусор. Брезгливо потянул за край. Но щит был хорошо укреплен. Он дернул сильнее. Один шуруп вылетел, задребезжал по полу. Голд поднатужился, дернул изо всех сил. Щит обрушился.
— Не смей! Какого черта! Что ты задумал?! — У Аттера на губах выступила пена.
Голд наступил на щит, расколол его пополам.
— Просто ищу тот клочок бумаги, Джесс. Произвожу законный обыск, — откликнулся он и подошел к следующему плакату — африканские детишки, купающиеся в слоновьей моче, — и крепко ухватился за верхний конец. — Впрочем, если ты готов дать мне номер, я немедленно прекращу обыск. — Голд подождал немного. — Что скажешь, Джесси?
— Скажу, что ты поганый жид, христоубийца. И не смей называть меня моим
— Если ты так на это смотришь...
Голд, бормоча что-то себе под нос, сорвал плакат со стены, разодрал на части и отбросил в сторону. Он действовал методично, неотвратимо, казалось, никто не в силах остановить его. В шкафу он нашел ручку от швабры, переломил о колено, а расщепленные концы использовал как рычаг. Сшиб оставшиеся шиты с плакатами, растоптал и разбросал осколки. Опрокинул столы, конторки, сбросил с них пишущие машинки, метнул в монитор, расколотил телевизор, радио. Клановцы следили за погромом в зловещем молчании.
Замора все улыбался, не снимая пальца со спускового крючка.
— У копов тоже непростая работенка, — заметил он.
Оставалась еще внушительная — от пола до потолка — стенка, там хранилась литература, фотографии, сувениры и даже картина в рамке — видимо, Джесс Аттер с семейством. Голд толкнул стенку, но она не поддалась.
— Тяжелая, сволочь. Помоги-ка, Джо.
— Ради Христа, Джек...
— Поскорей, мудак!