Я пришел к заключению, что мы продержались достаточно долго. С момента нашего пленения прошло восемь дней, времени достаточно, для того чтобы на ПОБ оценили возможный ущерб. Пришла пора подумать и о себе. Оперативная безопасность нас больше не волнует. Мы продержались достаточно долго. Мы сделали свое дело.

Решение далось мне с трудом. Сейчас не время для чувства гордости, но к нему тоже приходилось прислушиваться.

Итак, что я могу выдать иракцам? Примешивать полк нельзя ни в коем случае, потому что в этом случае станет только хуже. Иракцам наверняка известно, что наши ребята действуют, как одержимые. Они знают это по своему опыту и из средств массовой информации. Они тоже смотрят выпуски Си-эн-эн.

С того самого момента, как я попал в плен, никто еще ни одним словом не обмолвился по поводу полка, следовательно, нет никаких указаний на то, что иракцы подозревают в нас бойцов сил спецназа. И мне хотелось, чтобы так оставалось и дальше. Но что мне выдать? Для иракцев мы группа из восьми человек, обнаруженная в районе магистрали. Мне необходимо придумать что-нибудь такое, что укладывалось бы в эти рамки. Что мы могли делать в тех местах?

Каждый час до меня доносились крики: это метелили Динджера или Стэна, но меня пока не трогали. Дважды охранники заходили в камеру и выкрикивали оскорбления, но меня больше не били.

Когда они зашли ко мне во второй раз, рано утром, я сказал, что хочу увидеться с офицером. Охранники меня не поняли.

— Офицер, — повторил я. — Мне нужно встретиться с офицером.

Похоже, они вообразили, будто я хочу сказать, что я офицер и возмущен отношением к себе. Охранники рассмеялись и, войдя в камеру, попинали меня ногами. Я слышал, как они вытягивались передо мной по стойке «смирно» и с издевкой отдавали мне честь. В конце концов я понял, что этим тупицам мне ничего не удастся объяснить. Оставалось только запастись терпением и ждать.

Днем в камеру заглянул один из охранников, обратившийся ко мне на сносном английском.

— Энди, ты очень глупый. Почему ты не хочешь помочь?

— Но я хочу помочь. Я хочу поговорить с офицером.

— Мы посмотрим.

Час спустя другой охранник, подойдя к двери, крикнул в окошко:

— Что ты хочешь?

— Мне нужно поговорить с офицером. Возможно, у меня есть то, что ему нужно.

— Может быть.

Часа через два-три меня отвели в тот же самый корпус, что и обычно, но в другую комнату. Там было очень холодно. Меня усадили на стул. Я услышал новый голос, который до этого еще не слышал ни разу.

— Энди, что ты хочешь мне сообщить? Почему ты так долго ждал? Зачем ты вел себя глупо, навлекая боль на себя и на своих товарищей? Мы не можем понять, почему ты так себя ведешь.