Том покачал головой.

— Нет, археологи — это искатели следов. Они ищут следы наших отцов, чтобы понять, откуда мы пришли и куда еще поведет нас наша дорога.

Отец Леонардо подтащил себе стул и сел.

— Рафуль уже перевел тексты?

Том пожал плечами.

— Зачем вы здесь — хотите, чтобы и меня убили?

— Вы вообще ничего не понимаете, — возразил ему отец Леонардо. — Я из Рима, но я не имею ничего общего с тем, что произошло, — совсем ничего. Я член религиозного братства, к тому же еще и секретарь кардинал-префекта, но не убийца. Сегодня существуют другие средства и другие способы; времена изменились. Сегодня уже никого не убивают, а просто вносят путаницу. Но зачем я вам это рассказываю! Люди, как венец Божьего творения, должны исполнять приказы, которые дал им Господь.

Том настороженно наблюдал за церковником, пытаясь разгадать его намерения. Что он задумал, зачем пришел сюда?

— С точки зрения биологии человек, возможно, и венец творения, но, судя по его действиям, он самое ничтожное из живых существ, ничтожнее даже паразитов, так как они берут только то, что им необходимо для жизни. А человек знает лишь ненависть и жадность.

Улыбка промелькнула на лице священника.

— У вас мрачное представление о людях. И плохое мнение о церкви.

— Все мы знаем историю. Церковь возводилась на крови и слезах невинных.

— Иисус умер за нас, людей. Он умер мученической смертью, — возразил отец Леонардо.

— Иисус умер за себя самого и за свои собственные идеи, — не согласился с ним Том.

— Это Рафуль вам сказал? Или его брат по оружию — Юнгблют?

— Скажем так, это археологический факт.

Отец Леонардо все понял. Очевидно, мужчина, который сидел напротив него, знал, что написано в свитках тамплиеров. Рафуль уже начал свою работу, когда его убили.

Он тяжело вздохнул.

— Давайте предположим, что Иисус из Назарета не был сыном Бога. Он был обычным человеком, который волей случая оказался в центре истории, и вы считаете, что располагаете бесспорным доказательством этого. Сколько надежд вы готовы разрушить? Скольким разочарованиям, какому количеству скорби и горя вы готовы подвергнуть человечество?

Том уставился в потолок. Не о том ли говорил старик-профессор? Каким был бы мир, не будь в нем веры в Бога? Том не смог этого себе представить.